Монгол (СИ)

— Шеф, а мне можно после вас? — послышался чей-то шакалий голос, но его владельца я рассмотреть не смогла из-за слёз, что застилали глаза и стекали противными, щекочущими дорожками по вискам.

Вырваться из лап ублюдков не хватало сил, но я отчаянно дёргалась, пытаясь свести ноги вместе.

— Она грязная, как свинья. Помойте и ко мне в дом её, — отдал приказ главарь, и я почувствовала, как меня отодрали от стола, подняли в воздух. — И до меня не трогать! — это мало успокаивало, но лучше, чем ничего.

Возможно, за то время, пока меня будут мыть и тащить к этой мрази, я успею сбежать. Правда, с каждой секундой, с каждым мгновением я понимала, что это всего лишь надежда. Ее агония, что всё ещё бьется во мне. Слабая искорка спасения, маячащая где-то вдали.

Только когда меня прибило ледяной струёй воды к не менее холодной стене, всё потеряло значение. Даже возможное спасение из рук беспредельщиков. Лишь одно желание имело смысл — согреться. Пусть хоть в кучу дерьма бросят, только бы чуточку тепла.

Меня поливали из шланга, как какое-то животное, а я захлёбывалась водой и давилась проклятой тряпкой. Да даже над животными так не издеваются. И за что? Почему я? Что такого я совершила? Чем провинилась, блядь, перед этим ублюдком?

Вопросы… Имеют ли теперь значение ответы на них? Какая нахрен разница, что во мне не так, когда вот ещё немного и всё… Со мной сотворят что-то страшное. В конце, скорее всего, убьют, но что будет до того? Через что мне придётся пройти?

Подсознание подарило минуты спокойствия перед началом ада, и я сползла по стене вниз, отключаясь.

Когда что-то тёплое окутало тело, вздрогнула и застонала, пытаясь пошевелить губами. И хоть тряпки во рту уже не было, челюсти не размыкались. Словно судорогой свело. А, может, сломаны… Честно говоря, боль была везде. Сложно понять, что сломано, что изуродовано, а что уцелело. Лишь горечь и резь во рту, словно скипидара хлебнула.

— Давай, открывай рот, — велел знакомый голос, и чья-то рука надавила мне на скулы.

Затолкали какую-то таблетку, потом ещё одну. Залили в рот воды, и лекарство проскользнуло в горло. Надеюсь, что это лекарство. Быть может, меня нашёл Монгол? Хотя нет… Не его голос.

— Ложись, — не очень-то бережно куда-то швырнули. Кажется, кровать. Благо, она была мягкой, и я не ударилась своим измученным телом. Но боль всё же прострелила где-то в районе плеча. — Смотри на меня! — кто-то встряхнул, схватил за лицо огромной ручищей. — Давай! Открывай глаза!

И я открыла. Встретившись с тёмно-карим взглядом, заскулила. Я вспомнила его. Тот самый главарь, что велел меня помыть.

— Пожалуйста… — прошептала одними губами. Без звука.

— Смотри, как я буду тебя драть! А потом расскажешь об этом Монголу! В подробностях! — выплюнул мне в лицо и резко сорвал полотенце, в которое меня укутали после «купания». — Я имел твою сторчавшуюся сестрёнку и тебя поимею! За моих братьев, сука! За мою кровь!

Я слышала его страшные слова, но они не доходили до моего сознания. Отлетали, словно ударяясь об стену. Только видела глаза его дикие, яростью горящие. И чувствовала… Ощущала кожей, как сильно он меня ненавидит. Как хочет причинить боль.

А потом он придавил меня своим телом, и я уткнулась лицом в его грудь, обтянутую чёрной футболкой. Между ног обожгло болью, и бандит толкнулся, вгоняя в меня член.

Сил не осталось. Только крик, застрявший где-то в горле, не давал вдохнуть. А, может, это здоровое туловище, что по-звериному приколачивало меня к кровати. И большой хер внутри, движущийся, как отбойный молоток, раздирая меня на части.

Закрыть глаза он не позволил. Сдавив моё лицо в ладони, оскалился, как волчара.

— Смотри на меня! Смотри!

Я смотрела. Безвольно раскинувшись под ним и желая только одного. Чтобы этот кошмар закончился.

ГЛАВА 16

— Не надо, шеф! Это не я! Не я! Я не знаю кто! Не я! — Батый пытался закрыться руками от ствола, приставленному к виску, то и дело оглядываясь на дорогу.

— Зря ждёшь. Шатун не из тех, кто побежит спасать шестёрку, — смяв рукой морду предателя, засунул дуло в его пасть, вгоняя до самой глотки. — Вот так я выебу ваши глотки! Говори, тварь, за сколько серебряников ты меня продал?! А?! Говори, сука! — вытащил ствол изо рта Батыя, приложил его ко лбу. — За сколько, сучара?! — от голоса Архана разбежались даже псы. — Ну?!

— Я не… Не предавал… — повис на руке Монгола, цепляясь за его футболку. — Я не мог…

— Да что ты? — Архан усмехнулся, бросил «крысу» на землю и снял ствол с предохранителя. — Ты думаешь, я идиот? Думаешь, я не знаю, что ты подкармливал собак, когда меня не было дома? Зачем? Хотел в случае чего отдать им команду? Дааа, я понял, что хотел приручить моих зверюшек. Чтобы загнать их в вольер в любое время и пронести в дом взрывчатку, которую во дворе они бы учуяли. Я, правда, думал было, что сердце у тебя доброе. Голодных собачек пожалел. Но теперь всё яснее ясного неба. Знаю, что ты крысятничал Шатуну. Это всё понятно, и уже не имеет смысла. Но расскажи мне, Батый, где моя девчонка?

Грёбаного труса передёрнуло, а под ним расползлась смердящая лужа.