Монголы и Русь

Находясь на пороге полного поражения, Шемяка освободил великую княгиню, и вместе с Можайским обратился к князю Василию Серпуховскому с просьбой о посредничестве между ними и Василием П. В начале июля 1447 года два мятежных князя и Василий Серпуховской заключили предварительное соглашение о перемирии. При поддержке последнего Шемяка и Можайский согласились подать прошение великому князю Василию II позволить каждому из них сохранить свою отчину (исключая, что Шемяка отдаст Звенигород). Они, в свою очередь, обещали возвратить великокняжеские драгоценности и другие ценности, увезенные из Москвы. Они также обещали не преследовать или никоим образом не вредить вассалам Василия – царевичам Касиму и Якубу, другим татарским князьям и их воинам[951]

. Два месяца спустя Василий II и князь Иван Можайский подписали официальный мирный договор. Последний обращался к великому князю как к своему господину и признал себя его «младшим братом» (то есть вассалом)[952]

. Шемяка, однако, выиграв столь нужное ему время, не спешил сдаваться. Вместо этого он послал своих представителей в Новгород и Вятку, чтобы убедить эти два свободных города помочь ему против Василия П. Он даже отправил посла к Махмудеку, хану Казани, побуждая его разорвать отношения с Василием II.[953]

IV

После своего возвращения к власти Василий правил пятнадцать лет. Этот сравнительно короткий промежуток времени можно считать важным периодом в русской истории. В это время были заложены основы, и идеологические и материальные, Московского царства. Как мы видели, избрание митрополита Ионы Собором русских епископов (1448 год) ознаменовало образование национальной Русской церкви. В области политики была почти закончена консолидация. Великого княжества Московского. Большая часть уделов потомков Ивана Калиты теперь находилась в руках великого князя. Старая столица, Владимир, опустилась до статуса провинциального города. За пределами собственно Московии Великое княжество Рязанское стало вассальным государством Москвы (1447 год), а свободы Новгорода Великого были существенно ограничены (в 1456 году). Внутри Московии боярская дума дискредитировала себя недостатком единства и решимости своих членов во время предыдущего кризиса и, с точки зрения истории, потеряла возможность (если таковая когда-либо существовала) ограничить власть великого князя в свою пользу. Также в этот период Восточная Русь фактически, если еще не формально, освободилась от татарского владычества. Хотя московское правительство продолжало признавать высшую власть хана в принципе, оно никоим образом не позволяло номинальному сюзерену вмешиваться во внутренние дела Руси. И несмотря на то, что дань все еще продолжали собирать, до хана доходили только символические взносы, да и те выплачивались нерегулярно, если выплачивались вообще. Часть дани теперь уходила татарским вассалам Василия, но это представляло собой плату за предоставленные услуга и, в этом смысле, не являлось разбазариванием денег. Основная часть собранной дани оставалась в великокняжеской казне и стала одним из главных источников дохода государства.

Совершенно очевидно, что к концу правления Василия Темного Московия была много сильнее, чем в его начале. Однако честь такого успеха в политике Московии вряд ли принадлежит ему лично. Напомним, что в первой части своего правления Василий II, даже когда он достиг совершеннолетия, хотя и проявил в нескольких случаях личное мужество и решительность (а так же жестокость), никогда не выказывал особых способностей государственного деятеля или полководца. Во второй части своего правления его ограничивала слепота. Конструктивные достижения последней части его правления объясняются твердой поддержкой со стороны церкви, «служилых князей»[954], детей боярских и «верных» татар. Для судеб Москвы было счастьем, что в это время в разных группах сторонников Василия обнаружилось несколько одаренных государственных деятелей и военачальников. Истинно выдающимися среди них были глава русской церкви митрополит Иона, мудрый и деликатный старец, шурин великого князя Василий Серпуховской (которому Василий II отплатил черной неблагодарностью), князь литовского происхождения Иван Патрикеев (сын князя Юрия Патрикеевича); два князя из дома Рюрика на службе Василия II – Василий Оболенский и его сын Иван Стрига-Оболенский; боярский сын Федор Басенок. Необходимо заметить, что, хотя члены нескольких боярских семей, таких как Кошкины, Кутузовы и Плещеевы, и обрели к концу правления Василия значительное влияние на государственные дела, никто из них в тот период не кажется равным по способностям упомянутым выше представителям других групп, исключая, возможно, Константина Беззубцева, внука Федора Кошки.