Мониторы-5. "Здесь водятся драконы"

Предводитель аннамитов предлагал отойти от первоначального плана и нанести удар, не дожидаясь подхода русской эскадры. Причём — сделать это не ночью, а среди бела дня, на глазах у многотысячной толпы и самого императора. Река будет забита десятками, сотнями лодок, лодчонок, сампанов — в этой суматохе будет несложно затеряться замаскированным под драконов минным катерам. В каждый, кроме обычной команды, посадят аннамитов — они будут орудовать тремя парами вёсел, чтобы паровые катера не выделялись на фоне прочих гребных посудин. Что до неизбежного дыма из труб (в котлах придётся держать пар, чтобы в любой момент иметь возможность выйти в минную атаку) — с лодок во время водной процессии будут запускать фейерверки, цветные дымы, так что вряд ли кто-нибудь обратит на него внимание.

Макаров с Казанковым план одобрили. Решено было, чтобы уж наверняка вывести из игры все четыре французских корабля — поддержать атаку канонеркой «Парсеваль» и «Розой Сиона». Они вместе с катерами поднимутся по фарватеру Меконга до Сайгона, причём по дороге на пароход погрузится отряд повстанцев. Расчёт на то, что оба судна известны неприятелю, и когда они появятся на реке, под флагами французской республики — это введёт французских моряков в заблуждение хотя бы на время. И этого времени будет достаточно, чтобы «Роза Сиона» сцепилась на абордаж с крейсером «Д’Эстен». Лазутчики, говорил Тон Тхат Тхует, подтвердили, что на его борту обнаружилась какая-то тропическая лихорадка — команду держат в карантине, и вряд ли они сумеют оказать серьёзное сопротивление в рукопашном бою.

«Парсеваль» в свою очередь атакует «Ахерон» — сначала обстрелять из орудий, а потом протаранить на полном ходу. Конечно, рассуждал Казанков, деревянная колониальная канонерка вряд ли сможет нанести серьёзные повреждения пусть малому, но всё же броненосному судну — на этот случай в носовой снарядный погреб отсек поместили весь наличный запас взрывчатки. Канонерка должна будет сыграть роль брандера — после столкновения команда спустится в шлюпки, которые «Парсеваль» будет тащить за собой на буксире, командир запалит фитили и последним, как это и полагается, покинет судно. Надо ли говорить, что эту роль Казанков не собирался уступать никому?

Оставшиеся две цели — вторую канонерку, «Стикс», и броненосец «Викторьез», стоящий у пирса без хода, разделят между собой пять минных катеров. По сигналу в виде пущенной ракеты они покинут процессию лодок-драконов, выпустят мины по французским кораблям — после чего попытаются в суматохе уйти вниз по Меконгу. Тем временем специально выделенные отряды повстанцев захватывают ренегата-императора с его свитой; другие же блокируют французские войска в их казармах, отдавая город во власть мятежников.

План был хорош, это признал и Макаров. Кавторанг, правда, огорчился, что ему с «Байкалом» придётся остаться в море, недалеко от дельты Меконга, ожидая подхода эскадры — но тут уж приходилось смириться. Заодно — транспорт сможет прикрыть возвращающиеся катера, если тем будет угрожать какая-то опасность. Хотя, откуда ей взяться, уверял Казанков — стоящие в Сайгоне боевые корабли, даже если и уцелеют, то вряд ли рискнут пуститься в погоню; на море же сейчас опасаться некого, все наличные боевые единицы Курбэ увёл с собой. Разве что, появится вооружённый пароход, из числа тех, что патрулирует береговую черту, но такой противник артиллерии «Байкала». — двум трёхдюймовым скорострелкам и двум револьверным пушкам системы Гочкис — вполне по зубам.

* * *

Французская Кохинхина,

порт Сайгон

Когда Ледьюк предложил Камилле совершить прогулку по реке, то она нисколько не удивилась, а если и раздумывала — то лишь для того, чтобы соблюсти приличия. Француз всю дорогу от Басры оказывал ей знаки внимания; баронесса в свою очередь прекрасно сознавала, какое действие оказывает на мужчин — особенно таких, как этот моряк, несомненно, храбрых, но склонных к самолюбованию и некоторому фанфаронству. И умела дать поклонникам (каких в её жизни было бессчётное количество) надежду, принимая лёгкий флирт, но ни в коем случае не переходя известных границ. С одной стороны, она ежесекундно напоминала о пропасти, разделяющей её, аристократку и владелицу миллионного состояния и самого блестящего, но в общем, обыкновенного офицера, каких пруд пруди. А с другой — распространяла вокруг себя ауру телесной привлекательности, желания, шарма, разящую мужчин наповал. И при этом — никогда (ну, хорошо, почти никогда) не переходя предписанных правилами приличия границ. Особенно здесь, на борту военного корабля, где малейший даже намёк на романтические отношения капитана и пассажирки моментально будет замечен и станет предметом сплетен и кривотолков, подорвав строгую дисциплину, на которой только и держится корабельная служба.