Монизм как принцип диалектической логики

Судьба науки всецело зависит от того, что она рассматривает в качестве подобной субстанции. Сколько раз, например, лингвистика испытывала искушение рассмотреть явления языка как проявления биологических процессов или как выражение акустических закономерностей. Сколько раз психология и логика испытывали искушение рассмотреть явления психики и мышления как эпифеномен, побочный, производный продукт физиологических процессов. Сколько раз, наконец, математика испытывала искушение рассматривать самое себя просто как абстрактную физику, предпринимая попытки выведения математических закономерностей прямо из закономерностей физических, или просто как логику. Становление научной политической экономии исторически и по существу было связано с освобождением ее от синкретичной аргументации антропологического, психологического – вообще натуралистического порядка, аргументации, чуждой природе ее предмета. Всякий раз в этих случаях наука испытывала затруднения именно в определении того «логического пространства», в котором только и может быть рационально, теоретически определен ее предмет.

Нетрудно видеть, что принцип монизма, субстанционального исследования явлений, совсем не новый в философии, в практике познания вновь и вновь подтверждает свою важность и актуальность именно как принцип логики научно-теоретического познания, как принцип построения теоретического

знания.

В целом ряде научных дисциплин вновь встает вопрос, поставленный некогда К. Марксом в ходе анализа экономических отношений: как развивать науку в ее собственной, внутренне присущей ей связи и что представляет собой эта связь? Как отделить ту специфическую область, в которой данная наука может и должна высказывать компетентные суждения о фактах, от области, в которой ее суждения могут только запутать суть дела? Какого рода факты могут, а какого не могут быть поставлены во взаимную связь при систематическом развитии теории, каковы условия и логические критерии этого сопоставления?

Таким образом, обсуждаемый вопрос – это вопрос о способе самостоятельного существования науки, о логических условиях определения предмета науки, о логической, теоретико-познавательной характеристике ее своеобразного метода, подхода к объекту. Одновременно это и вопрос об условиях взаимодействия различных самостоятельных дисциплин, об условиях их обоснованного, логически необходимого (а не случайного, эклектического) «стыка».

Всякая теоретическая дисциплина осуществляет определенный «срез» фактического материала, чем очерчивает контуры собственного специфического предмета, контуры того «единства», в рамках которого ее суждения имеют смысл и доказательную силу. Без учета этого «среза» (или уровня познания), соответствующего данной науке, все ее теоретические положения теряют смысл; прямолинейное внедрение теоретических положений политической экономии «в жизнь» и, наоборот, столь же прямолинейное возведение соображений конкретной политики в ранг теории – одинаково губительны и для теории и для практики; непроизвольное сползание юриста на точку зрения политэконома и, наоборот, «взлет» мысли экономиста на точку зрения юриспруденции или морали, мобилизация разнородной по своей логической природе аргументации при обсуждении конкретных проблем данной науки – все эти явления не столь уж редки в научной литературе и все они – свидетельство непонимания природы принципа монизма и его требований.

Фиксирование единства, к которому принадлежат исследуемые в теории явления, – лишь половина задачи. Ее вторая половина связана с выведением различий внутри этого единства. Эта сторона вопроса также относится к компетенции логики. Поэтому существует настоятельная необходимость в философском исследовании природы принципа монизма, поскольку его реализация в практике научного познания упирается в решение ряда проблем, философских по своей природе. В данной книге рассматриваются эти проблемы и делается попытка их решения с позиции диалектики, совпадающей с логикой и теорией познания.

Ряд трудностей стоит на пути исследования данного круга проблем.

Первая из них состоит в следующем. Каждая теоретическая дисциплина утверждается и развивается на определенном уровне познания действительности, реализует определенный аспект, «срез» сквозь фактический материал. Этот уровень исследования объекта науки представляет собой не что иное, как абстракцию. Ученому-теоретику эта абстракция представляется чем-то само собой разумеющимся, данным: таков, мол, предмет этой науки. Причем правомерность этой абстракции и ее отношение к реальности в его науке не рассматриваются. Этот вопрос составляет компетенцию философии.