Монохромный человек

Он смотрел на альпинистское снаряжение, лежавшее на полках магазина.

Я чуть нахмурилась.

Приблизилась. На желтых, зеленых и оранжевых касках темнел черный логотип. «ГОРНЫЙ ПУТЬ».

Что это? Что за «Горный путь»? Что хочет этот мальчик, чтобы я тут увидела?

-Игорь…-я вспомнила имя ребенка из своего последнего видения.-Что я…

Я обернулась и в первое мгновение ужаснулась.

Воет ветер, кружит метель. Я стою в снегу, в окружении снега и льдов.

С пасмурного, блеклого, однородного неба бесшумно падает снег.

Я вижу силуэты идущих людей.

Темные, чуть мерцающие, подрагивающие.

Я слышу их голоса.

Налетевший порыв пронизывающего холодного ветра, ожег кожу, проник под одежду, пробрался в тело, коснулся сердца.

Я поёжилась. Обхватила себя за локти, чуть сжалась, чуть втянула голову в плечи.

Было холодно. Холод мертвенной, тугой хваткой стягивал, сжимал меня в ледяных объятиях.

Я начала дрожать. У меня дрожали губы, спина, плечи, колени.

Холод владел мной, обладал моим телом, пытался завладеть моей душой.

Я смотрела на подрагивающие темные силуэты людей.

-Далеко ещё?-раздался женский голос.

-Нет, Эдита.-отозвался бодрым голосом шедший впереди мужчина.-Вон там, за скалой сделаем небольшой привал.

-Олег мёрзнет.-озабоченно ответила Эдита.

-Хрен ли вообще он с нами попёрся!-агрессивно произнёс какой-то мужчина.-Сидел бы в лагере, если ещё не выздоровел! Там горячий чай, шоколад, пирожные…

-Можно подумать ты бы променял восхождение на Чогори, даже будь у тебя температура сорок, Касьян.-насмешливо произнёс шедший впереди мужчина.

-Да.-не стал отрицать Касьян.-Я слишком долго ждал, когда мы наконец все решимся покорить Чогори. А ещё месяц ждал, пока мне откроют визу в этот ср**ый Пакистан.

-Каменев, тебя не пускали, потому, что у тебя слишком много фоток в сети, где ты то в клубешнике с девчонками, то кальян куришь, то алкоголем заливаешься.-ответил всё тот же, мужчина шедший впереди.-Надо было следить за своим Инстаграмом и Фейсбуком.

-Ой, Вербин… За собой смотри!-раздраженно отозвался Касьян.

Они прошли мимо меня. Я последовала было за ними, но с удивлением обнаружила, что не могу идти.

Просто… Просто топчусь на месте.

Я вынуждена была бессильно наблюдать, как вереница темных мерцающих силуэтов альпинистов бредёт в сторону заснеженного горного пика.

На моих глазах небо за горой вдруг начало менять цвет. И с блеклого вдруг стало темно-багровым, как кровь.

На меня налетел яростно завывающий порыв ветра, меня окружил вихрь снега.

Я сжалась вся, присела содрогаясь от сдавливающего меня в тисках противоестественного холода.

И вдруг снег иссяк. Прекратил выть ветер.

Воздух стал сухим и теплым, жарким… горячим!

Слабый ветер пах тошнотворной, кисло-горькой гарью.

Я встала. Осторожно, настороженно обернулась.

Теперь я стояла посреди пылающих руин, и горячий воздух лизал моё лицо.

От яркого пламени слепило глаза. Горький, едкий, ядовитый дым лез в горло, нос, пробирался под одежду.

Что-то с треском надломилось на втором этаже и тяжело рухнуло вниз, подняв в верх сноп мерцающих искр.

От удара пол моими ногами вздрогнул, как от землетрясения.

Я боязливо попятилась. И тут же рядом со мной упал и развалился сгорающий рояль. Он распался на пылающие детали.

Искры брызнули мне в лицо.

Я вскрикнула, отшатнулась. Запнулась обо что-то ногой, чуть не упала.

Подняв голову, я огляделась. Огонь пылал, плясал и ревел вокруг меня.

Извивающиеся змееподобные языки огня злорадно, с ожесточением пожирали дом, разъедали его, уничтожали его и всё до чего могли дотянутся.

Я находилась внутри сгорающего дома, в самом центре, на первом этаже. Я стояла прямо возле широкой, плавно закручивающейся лестницы с алебастровой балюстрадой.

Сейчас на ступенях плескалось пламя и тлели, догорали безжизненные остатки ковров.

Поместье вокруг меня дышало стариной прошлого. Это чувствовалось. Когда то оно даже было грандиозным и величественным.

Оно чем-то напоминало родное поместье моей семьи.

Только наше напоминало небольшой Версаль и было раз в десять-пятнадцать больше.

Огромный старый, старинный дом был абсолютно весь, полностью во власти пламени. Полностью был охвачен и покорён одичавшим, свирепым огнём.

Огонь брал всё. Всё что хотел. Все чего касался. Всё, что мог уничтожить… Он уничтожал с удивительным яростным неистовством.

Бесформенной рухлядью на первом и других этажах горела мебель.

Тряпьем сгорали одежды, ковры, портьеры и обрывки старых гобеленов.

Огонь не пощадил даже технику.

Он плавил телевизоры, компьютеры, провода и ещё какое-то оборудование.

От искорёженной огнем техники поднимался знакомый ядовито-кислый запах.

Огонь был везде и брал всё…

Сцена всевластья бурного пламени пугала своей масштабной, уничтожающей и мрачной инфернальностью.

Огонь, как кожу сдирал со стен обои, обшивку и жевал их. Комкал, сминал обугливая до черноты.

В огне с гулким грохотом и стуком, осыпались вниз фрагменты этажей. Рушились стены, пол, потолки. В кучу пылающего мусора всё валилось на пол первого этажа, погребая под собой просторный холл.