Монолог Джона

Теперь уже для Джона не был загадкой запах, который он услышал от Роузи по прибытию. Это были ароматные травы, что она собирала и сушила, а потом замачивала в кипятке, подготавливая для изготовления домашнего мыла. Он мог подолгу с интересом наблюдать за уже знакомым процессом: подбор масла для формирования мыльной основы и эфирных масел собственной работы, трав личного сбора; Роузи аккуратно измельчала их. Острым ножом она отрезала тонкие дольки фруктов и погружала их в тот же горячий чан со всеми премудростями для создания мыла; после всего доставала свои любимые формочки в виде треугольников, пирамид, шаров и осиных сот. Мылу осталось теперь только застыть в них. Потом Джон тихо вставал, чтобы не отвлекать её от дела, и уходил в амбар, где пахло инструментами и маслом. Еще по приезду, знакомясь с местностями, он приглядел в этом самом стареньком деревянном амбаре, стог сена, который едва-едва не доходил до закругления на крышу. Первое время он тяжело и по несколько раз повторял попытки взобраться на него. Сено рассыпалось, и он снова оказывался внизу, весь усыпанный мелкими желтыми веточками льна. Но Джон никогда не сдавался и вот он уже довольный лежит на самом верху и разглядывает морщинистую крышу, видя в ее узорах изображения то людей, то зверей, а порой и целые картины.

Ро́ман в выходные дни активно подготавливался к зиме, запасаясь в поле хворостом, в лесу неподалеку – дровами. И освобождал место под дрова в амбаре. Однажды, он даже брал Джона с собой в лес. Но чем он – маленький, хрупкий, бессильный мальчик, может помочь в огромном сыром лесу? Он то и дело, что прыгал по упавшим деревьям, прислушивался к шороху и пытался побороть дрожь, которая предательски выдавала его панику. Другое дело амбар! Там он был хозяином. Помогая Ро́ману убирать налетевший за весну и лето пух, траву, листья, он поднимал по несколько травинок и весело бежал куда-то в сторону огорода, а сделав несколько кругов по двору, подносил то, что осталось к горящему костру.

Пока парни делали все для того, чтобы удалось пережить наступающую зиму, которая в этом году должна быть достаточно холодной, Роузи собирала последний поздний урожай или варила ароматные супы и каши, стараясь все сделать до темноты.

– Какая чудесная погода! Джон, мы успели поймать последние солнечные дни! – радовалась Роузи при одной из дневных прогулок по пожелтевшему и мягкому от постоянных дождей, полю.

      Сегодня, впервые за несколько недель, с самого утра светило солнце. Но земля не спешила просыхать. Целая неделя дождей и первых ночных заморозков давала о себе знать.

– Перед обедом нужно нагулять хороший аппетит. Потом немного отдохнешь и пойдем, встречать Ро́мана с работы, если хочешь. На сегодня я покончила с делами. Вот что значит бессонница! Ты представляешь, с трёх часов не могла уснуть. Хотя кому я говорю, ты и сам всё слышал! – Роузи усмехнулась и добавила товарищеским тоном, – Я старалась не шуметь.

      Они снова и снова взбирались на самую вершину холма. И чем ближе они были к солнцу, тем жарче становилось и Роузи, и Джону. Спокойный шаг они сменяли пробежками, потом останавливались около лисьих нор и прислушивались, нет ли там, внутри, каких-то движений. И снова отправлялись бежать наперегонки.

Роузи сбавила темп от усталости, а Джон и совсем замедлился, потом упал в мокрую золотистую траву и с мыслями о воде, закатил глаза, но через минуту снова открыл их, когда услышал где-то недалеко от себя запах озера. Он резко встал, оглядел все сверху до низу и …

«О чудо! Озеро! Прозрачное! Вода. Как же я хочу пить. До него около сорока метров. И пусть!».

Он бросился со всех ног к манящей воде, забыв о Роузи, о норах и колючих ветках. Роузи бросилась вдогонку, но что может её тридцатилетнее тело по сравнению с его молодыми мышцами?!

Вот оно. Совсем близко. Джон слышал его шум и, утомившись от жары, не задумываясь, прыгнул в озеро. Под его молодым разгоряченным телом что-то захрустело и затрещало. Ночные морозы оковали берег небольшого озера ледяной коркой, которая сейчас рушилась под ногами и грудью Джона.

– Джон, Джон! Что ты делаешь, маленький чертенок? Неужели совсем не хочется жить? – взмолилась уставшая Роузи, вытаскивая из воды испуганного Джона.

Она расстегнула старую, пропахшую костром и сыростью летней кухоньки, коричневую куртку по колено и прижала к себе замерзшего Джона. Холодная вода пропитывала её гольф и не спеша стекала с ушей, пальчиков и покрасневшего носа малыша. Роузи торопилась домой, не замечая вытоптанных людьми дорожек, ступала прямо в грязь и лужи. Какой-то неразборчивый шёпот не доходил до сознания Джона, ему было уж слишком холодно и стыдно. Он закрыл глаза:

–Зачем я вам? Зачем? Я напугал тебя своей глупостью, – он заплакал.

      До дома оставалось около пяти минут, но она уже не могла торопиться. Одна нога подбивала другую. Обычно удобная куртка сейчас казалась тяжелыми оковами и замедляла её темп. Но стараясь не сдаваться, крепко прижимая к себе дрожащего Джона, Роузи продолжала идти.