Монтесума

Четыре последних предзнаменования — «земного» происхождения, исключая, возможно, птицу, хотя и она поймана в лагуне. Земля ассоциировалась с женским началом и водной стихией; в предзнаменовании фигурирует женщина и лагуна. Стонущая ночью женщина сразу же заставляет вспомнить богиню Сиуакоатль. Это подтверждается версией де Саагуна: «Дьявол, называемый Сиуакоатлем, блуждал ночью по городу, и было слышно, как он кричит: «О несчастье! Дети мои, я вас покидаю». Сиуакоатль, «Женщина-змея», называлась также Воительницей. Индейцы описывали ее как дикую, непонятного вида самку, которая «ночью бродила, плача и причитая»; она была также предзнаменованием войны». Она рожала только близнецов (cocoa, на языке науатль — змеи). Рождение близнецов вообще рассматривалось как очень плохое предзнаменование, и следовало непременно уничтожить одного из них, чтобы они не пожрали своих родителей. Имя Кецалькоатль могло означать, таким образом, «драгоценный близнец»; монстры, появляющиеся в восьмом предсказании, содержат, возможно, намек на Кецалькоатля, который придет в каком-то смысле пожирать своих. Заметим, что, как и в предыдущей серии, первое и последнее предзнаменование являются менее четкими, чем те, которые находятся внутри этой серии.

Знамения небесные и земные, огненные и водные, знамения, таким образом, противоположностей, или точнее — борьбы и единения противоположностей, символом которых был глиф atl-tlachinolli,

«вода-пожар», образованный сочетанием волны и пламени. Намек на войну, которая опустошит Мехико, здесь более чем ясен. В этом контексте становятся важны вещие сны, возможно, виденные подданными Монтесумы.

Обратимся к самому яркому, то есть к журавлю с зеркалом на голове, угодившему в рыбачьи сети. Существенно то, что птицу представляют Монтесуме именно в полдень, в тот самый час, когда в небе рождается черное зеркало, ночь. Совершенно естественно, что то, что увидит Монтесума в зеркале, — это ночь, которая опустится на его империю. Тем более что звезды там живо заменены на воинов-всадников, которые, конечно, могут быть не кем иным, как испанцами. Поскольку лошади обитателям древней Америки были неизвестны, то в вещем сне они представлены в виде косуль.

В то время как в земной серии фигурирует ночь, которая положит конец ацтекскому «солнцу», в небесной серии речь идет о новом дне, то есть о новой эре, которая начнется высадкой испанцев со стороны восходящего солнца. День рождается в полночь; именно в это время можно увидеть на востоке свет, похожий на дневной, этот искрящийся конус, вершина которого, обращенная вниз, корень, погружается в самый мрак ночи, что можно уподобить надиру. В итоге темное зеркало полудня и свет ночи соответствуют друг другу и недвусмысленно выражают переход от старой эры к грядущей.

Когда солнце подходит к концу и когда давшее ему свое имя светило заходит, оно уже не то, что было на утренней заре; оно стало похожим на старого бога огня. Мифы о конце тольтекской эры подают это в достаточно явном виде, тогда как на знаменитом Камне Солнца заходящее солнце и старый бог огня изображены как два облика одной и той же реальности. Этим можно объяснить, почему огонь истребляет именно храмы Уицилопочтли, ацтекского «солнца», и бога огня. Заметим, наконец, что знамения уточняются от первой серии ко второй. Это становится еще более очевидным по мере того, как приближается роковой год, отмеченный прибытием испанцев.

«Ночной свет» возбуждал совершенно особые чувства. При его появлении индейцы испускали крики и ударяли себя по рту ладонью как во время затмения солнца или на поле сражения. Примерно так, как это мы видим в знакомых нам вестернах, и так, как это представлено в знаменитой сцене сражения под Какакстлой. Этот удивительный свет продолжал появляться до конца Конкисты, в «христианизированном», так сказать, виде. Историк Тласкалы рассказывает, что для первого креста, который испанцы воздвигли в провинции Тласкала, был выбран дворец Шикотенкатля в Тизатлане. «Когда испанцы установили его ночью, свет спустился на него с небес подобно белому туману. Он оставался там в течение трех или четырех лет, пока не была покорена вся страна. Это подтверждается многочисленными свидетельствами тогдашних отцов города. Именно в этом дворце и вероятно около этого креста была отслужена в присутствии тласкальтеков первая месса, а их четыре короля были крещены и выразили свою покорность церкви и Карлу V».