Море Дирака

- Туда само собой пошло, - сказал человек. - И вам тоже ведено передать.

Урманцев расписался и быстро вскрыл пакет. Человек тем временем ушел. Дверь за ним мягко захлопнулась. Урманцев проглядел бумагу и вскочил.

- Друзья мои! Внимание! - закричал Урманцев, размахивая бумагой. Самый могущественный комитет пришел к нам на помощь! Вопрос с космическим экспериментом решен! Они берут все на себя! Вы понимаете, что это значит? У них возможности в тысячу раз выше наших, поэтому и дело двинется во столько же раз быстрее, а может, и еще быстрее!

Сотрудники бросились к Урманцеву. Какие радостные, сияющие лица! Восклицания, все эти "ахи", "охи", "а ну покажите" изливали теплый, размягчающий поток на его усталую душу. "Все же отличные люди у нас в лаборатории, - разнеженно думал он. - Мишка-то как обрадовался. Ишь, как суетится вокруг стола..."

Он почувствовал слабость и сел.

Зазвонил телефон. Михаил снял трубку.

- Урманцева или Подольского!

- Подольский слушает.

- Михаил Савельевич, зайдите, пожалуйста, в дирекцию вместе с Урманцевым.

- Идите, Миша, - сказал Урманцев. - Я сейчас... Мне нужно еще позвонить на космодром.

Кивнув Ларисе, Михаил вышел в коридор. За дверью остался возбужденный рой голосов, там оживленно обсуждали происшедшее. Подольский сделал несколько шагов, потом одумался и зашагал медленней. Он уже знал, что торопиться не стоит. Судя по тому тону, каким с ним разговаривали, все получилось, как он желал, а может быть, и лучше.

Вверху его встретил заговорщически улыбающийся директор. Вокруг глаз этого обычно сурового и сдержанного человека лучились радостные морщинки. Рядом стоял заместитель по научной части, старикан Белобородов. Он тоже лукаво улыбался.

- Садитесь, Михаил Савельевич, садитесь.

Подольский присел на стул.

Директор переглянулся с Белобородовым и громко сказал:

- Ну что, расскажем?

- Надо, надо, Алексей Александрович.

- Не будем томить юную душу?

- Не стоит, Алексей Александрович.

- Ладно.

Директор повернулся к Подольскому.

- Писал? - сказал директор, подвигая к Подольскому свежий номер "Известий Академии наук", серия физическая. Подольский увидел свою фамилию и название той статьи. Значит, уже вышла! Сердце забилось, горячая волна крови прилила к щекам. Он покраснел и опустил голову.

- Можешь не смущаться, - покровительственно сказал директор, - работа отличная. Больше, чем отличная. Сам понимаешь...

Наступило молчание. Белобородов кашлянул и с любопытством посмотрел на Подольского. Он изучал юношу так, словно собирался купить. И тот почувствовал оскорбительность распахнутого воротничка, унизительную невыглаженность брюк, смертоубийственное отсутствие пуговицы. Михаил съежился и пожалел, что он не черепаха.

- Так вот, - наконец произнес директор, - эту твою работу прочли шведы, и... одним словом, тебя представили к Нобелевской премии.

Михаил не очень удивился. Он понимал, что работа заслуживает высокой награды, иначе и быть не могло. И все же ему стало очень хорошо и приятно.

- Спасибо, - сказал он.

- Это ты себя, брат, благодари. Дай-ка я тебя обниму.

Директор притиснул его к твердому круглому животу, и на миг Подольский ощутил прикосновение жесткой щетины.

- Поздравляю, поздравляю...

Затем Подольского немножко потискал Белобородов.

- Высокая честь, молодой человек, - сказал он. - Высокая!

Михаил смущенно улыбался.

- Ну вот, это, так сказать, вступление. - Директор сел в кресло и стал громоздить перед собой различные документы. - Само же дело сводится к тому, что тебе сегодня придется вылететь в Стокгольм. Вот уже и заграничный паспорт выправили, так что можешь приобретать билет - и айда!

- Но как же? Так быстро? - растерянно лепетал Михаил.

- Ничего, ничего. Соберешься. У них там какая-то юбилейная сессия, и они просили прибыть на неделю раньше. Так получилось.

Перепрыгивая сразу через три ступени, Подольский скатывался вниз. И конечно, сразу налетел на Ларису.

- Ты не видел Валентина Алексеевича?

- Нет. Слушай, Лариса, я улетаю в Стокгольм! Получать Нобелевскую премию! Вот!..

- Куда? Куда?..

- В Стокгольм.

- У тебя температура?

- У меня нет температуры. У меня есть Нобелевская премия. Поняла?

- Возьми меня с собой!

- Рад бы - не могу. Уже сегодня нужно вылетать, все получилось очень срочно. Прости, я бегу, мне еще нужно кучу дел провернуть.

Он чмокнул ее в щеку и вприпрыжку понесся по коридору.

Дальнейшие события чем-то неуловимым напоминали Михаилу приятный сон. Больше всего он заботился о фраке.

Не забыть купить в Стокгольме фрак. Не забыть! И что это еще за чертовщина, фрак? Глупая вещь этот фрак! Когда садишься, нужно откидывать хвосты, чтобы не помять. Или, может быть, не нужно их откидывать?