Море и звезды

— А, Штамм! — обрадовался академик. — Тогда мне все понятно. Понятно… Это уж такой человек. Он всегда и везде видит недостатки, отрицательные качества. так сказать, любой веши. Вот вам пример. Вы знаете, Павел… Как вас по батюшке… Ага, Сергеевич… Так вот, Сергеевич, в течение многих десятилетий тысячи людей, десятки институтов во всем мире бились над проблемой фотосинтеза, то есть над проблемой непосредственного использования солнечной энергии и накопления ее в виде органических соединений. Недавно мы добились крупного успеха. Построены установки, с помощью которых мы теперь в состоянии получить фотосинтетическим способом простые углеродистые соединения. Конечно, это еще не белки и не сахар, но, во тпяком случае, это такое массовое и дешевое, cверхдешевое сырье, из которого легко и просто получить материал… хотя бы для ваших плавучих островов.

— Но Штамм сказал, что это опасно, потому что можно обезуглеродить атмосферу, а тогда она будет терять много тепла через излучение. Ну, и как бы не наступило оледенение нашей планеты, понятно?

И довольный Иван Юрьевич расхохотался.

— Вот в прошлом, — продолжал он, — таких людей, как наш Штамм, называли перестраховщиками. К счастью, ваш проект прочел не только Штамм, но прочитали и многие другие, в том числе и я. Мне все в нем показалось замечательным. Да и другие, насколько мне известно, дали положительный отзыв. А вот Штамм увидел лишь недостатки вашего проекта. Но эти недостатки не столь велики, чтобы из-за них отклонять проект. Над ним лишь надо еще поработать и сделать достойным осуществления. Нужно начинать действовать без промедления, а как действовать, это вы должны мне сейчас подсказать.

Павел был обрадован и приятно поражен. Вот как, оказывается, обстоит дело! Вспомнив о возражениях Штамма, он несмело сказал:

— Вероятно, нужно начинать с эгасперимента…

— Вот именно, — прогудел Иван Юрьевич, — вот именно, эксперимент — это ноги науки и практики. Так вот, относительно материалов, из которых мы будем создавать острова, мы побеспокоимся сами. А пока свяжитесь с Институтом океанологии во Владивостоке и побеседуйте с сотрудниками о возможных и наиболее перспективных формах исследований.

Домой Павел возвращался окрыленный, полный новых замыслов.

Дома Павла ждал сюрприз. На диване сидела Герда и читала книжку. Посредине комнаты лежало пять или шесть чемоданов. Увидев Павла, Герда вскочила и прыгнула к нему, как прыгают в воду. Павел подхватил ее.

— Итак, жизнь идет вперед, — закричала Герда, — я приехала к тебе навсегда. — Потом она быстро открыла чемодан, достала бутылку шампанского, и они подняли бокалы за искусство, науку и любовь. Тут же Герда с таинстаенным видом сказала, что им нет смысла перебираться в коттедж. Пока можно пожить и в отеле. Павел был согласен. Ему нравилось вcе, что нравилось ей.

Первый месяц их совместной жизни прошёл, как им показалось, быстро. Часто они с утра забирались в плавательный бассейн или шли на искусственный каток (известно, что в Сибири в большие морозы на открытых катках кататься не разрешается), совершали прогулки на вертолете.

Однажды после утренней ванны Герда сказала Павлу:

— Ты, вероятно, знаешь, что в Париже я получила Большой Приз Гран-При.

— Конечно. Об этом все знают, — улыбнулся Павел.

— Ну так вот, после этого события Большой Театр Оперы и Балета в Москве пригласил меня к себе в качестве прима-балерины.

— Что? — изумился Павел. — А чем, собственно говоря, отличается этот театр от нашего?

— Традициями и школой, — серьезно сказала Герда. — Любой человек, посвятивший себя искусству, мечтает быть в таком театре. От такого счастья я отказываться не могу, — сказала Герда. — Если ты любишь меня, то поедешь со мной, ты и там сможешь заниматься ботаникой.

В первый раз за все время их дружбы Павлу стало как-то не по себе. А как же с проектом? Его вдруг поразило: почему она прибегает к своим маленьким хитростям, которые совсем ни к чему между ними. Не сказала сразу, ждала момента и даже не узнала, сходится ли ее решение с его желаниями.

Проект давным-давно был отослан во Владивосток, и Павел с нетерпением ждал, что окажут океанологи. Герда заметила перемену в его настроении и опросили его об этом.

— А помнишь, ты послала меня в Совет молодых. Вот что из этого вышло, — и он рассказал ей о своем проекте, Штамме и Иване Юрьевиче.

Герда выслушала и засмеялась.

— Ах ты, спаситель человечества, что ж, прекрасно. Ты разработал проект, теперь пусть другие его осуществляют!

Павел ответил без улыбки:

— Боюсь, что мне придется в этом участвовать. А точнее, не боюсь, а жажду этого, мечтаю, во сне вижу.

Она задумалась.

— Тебе трудно со мной? — спросила она.

Он, как всегда, ответил прямо:

— И легко, и трудно… Ты воодушевляешь меня и разочаровываешь. Наверное, непонятно говорю.

— Нет, почему же, понятно. Я это знаю, — ответила Герда.

На следующий день Павла вызвали на дальнозорный пункт. Он поехал туда вместе с Гордой.

Они вошли в небольшую, слабо освещенную узкую комнату и уселись на диване. Мягкий голос произнес: