Море, поющее о вечности

Ясон не мог тогда знать, что это была их первая и последняя встреча. Однако в одном он был прав: сын Амика не унаследовал жестокости своего отца и действительно сумел изменить Самофраки в лучшую сторону. Но ему потребовалось много времени, и больше эта история не имела никакого отношения к аргонавтам.

Глава 14

Солнце щедро окрасило золотом Иолк и Пагассийский залив. День обещал быть жарким: марево висело в воздухе, делая расплывчатыми очертания гор, деревьев и разбросанных повсюду хижин. Несмотря на ранний час, каменная кладка уже ощутимо нагрелась. Однако жаре было не по силам поколебать царя Пелия — он оставался таким же невозмутимым, как и всегда.

Повелитель Иолка с самого утра прогуливался по южному крылу дворца, не обращая внимания на спешащую по своим делам прислугу. Для своего высочайшего положения одет он был сегодня крайне скромно и ничем не выделялся среди прочих жителей. Когда небесное светило начало опалять все живое и благоразумные люди попрятались в тени, Пелий направился в дворцовый сад. Безжалостная жара была ему нипочем.

Подойдя к виноградной лозе, царь коснулся сухих стеблей и поморщился:

— Почти вся погибла. Это лето ей не пережить.

— Вам стоит только приказать, и на этом месте вырастет молодая лоза, господин, — заметил один из охранников позади, украдкой смахивая со лба набухшие капли пота.

— Это будет уже другое растение. А старая лоза плодоносила, еще когда я был ребенком. Ее посадил Хирон. Таков был его подарок моему отцу в день вступления на престол Иолка.

Пелий на миг прикрыл глаза. Второй стражник, более молодой, подал голос:

— Вам будет недоставать его, повелитель?

— Не припомню, чтобы я просил рассуждать на темы, которые не относятся к вашим обязанностям, — мягко заметил Пелий. Сопровождающие мгновенно замолчали и вытянулись. Никого не обманул нарочито доброжелательный голос царя.

Перестав обращать внимание на изнемогающих от жары стражников, Пелий нагнулся и мягко провел рукой по желтой, пожухлой листве старой лозы.

— Без тебя мир стал беднее, учитель. Но ты прожил долгую и славную жизнь.

Его губы тронула улыбка, которую некому было заметить. Пелий вспомнил их последний разговор с Хироном. Старик выглядел совсем больным и весу в нем было, как в ребенке. Однако его ум до самого конца оставался ясным. Вместо того чтобы обсуждать свои немощи и жаловаться на жизнь, наставник спрашивал Пелия, что происходило в мире. Интересовался, не было ли новостей об «Арго», и сосредоточенно хмурился, когда царь делился вестями из других земель. Особенно его заинтересовало вступление на микенский престол юного Агамемнона, сына Атрея.

— Полагаю, ты сразу же послал богатые дары в Львиный город?

— Конечно. И лично проследил, чтобы они были роскошными. Только оскорбившихся Микен мне не хватает.

— Агамемнон обязательно унаследует от своего отца честолюбие и властность — такова их порода. Тебе стоит помнить об этом. Один хищник сменил другого, но прикармливать его придется по-прежнему.

— Потому я и выказываю Микенам свое расположение по любому поводу, но при этом держусь на приличном расстоянии.

— Вижу, мои уроки все-таки пошли тебе на пользу, — с удовольствием подметил старик. И прикрыл глаза, устав от разговора. В последнее время ему все чаще требовался отдых.

«Да, ты был прекрасным наставником, Хирон. Жаль, я оказался единственным, кто жадно внимал твоим рассказам. Тебе были хорошо известны и тайны земли, и суть человеческого духа».

Подумав об этом, Пелий ощутил неясное волнение в груди. Да что с ним было сегодня такое? Пожалуй, следовало заняться делами. Но сначала требовалось очистить разум от всех посторонних мыслей — для этого у него имелся проверенный способ.

Владыка Иолка повернулся к охране и приказал:

— Вы, двое! Принесите клинок, шлем и щит. Хочу посмотреть, способны ли вы защитить своего царя в случае покушения. Да и мне необходимо размяться.

Стражники переглянулись, старший подтолкнул младшего локтем. Тот облизнул давно пересохшие губы и задал вопрос:

— Сейчас?.. Мой повелитель, вы желаете провести поединок в таком палящем зное?

— Да, прямо сейчас, — Пелий вскинул брови. Несмотря на жару, вокруг него сгустился колючий холодок, который почувствовали оба охранника. — Какие-нибудь возражения?

— Никаких, господин.

* * *