Морфология сознания. Том 2

Вполне понятно, что столетие назад для осуществления этих проектов нужны были огромные средства и политическая воля руководства страны. В настоящее время разработана более доступная и эффективная система вмешательства в формирование социальных инстинктов. Вокруг ребёнка довольно трудно создать полностью контролируемую социальную среду. Намного проще использовать познавательные интересы растущего мозга для создания ловушек самоизоляции. Достаточно заинтересовать простодушного ребёнка так, чтобы он добровольно отказался от множественности способов познания окружающего мира. Отличным приёмом страстной самоизоляции является раннее увлечение профессиональным спортом. Это довольно затратное занятие, требующее способностей от детей и средств от родителей. Наиболее доступным и дешёвым вариантом самоизоляции является интернет, который создаёт вокруг ребёнка социальную оболочку имитационной реальности. При этом подопытные интернета сами платят за эксперименты над собой. Таким простейшим способом можно легко создавать любые социальные инстинкты и неразрешимые конфликты будущего.

Кроме архаллаксиса, существует ещё несколько механизмов филэмбриогенеза, которые прекрасно объясняют как некоторые события из развития индивидуального мозга, так и становление сознания. Заметную роль в предыдущей человеческой истории становления головного мозга играли два других процесса индивидуализации накопления социальных инстинктов: анаболия и девиация. Эти два архаичных термина из теории филэмбриогенеза довольно точно отражают повторяющиеся из поколения в поколение морфофункциональные изменения в созревании человеческого мозга. Под анаболией в эволюционной морфологии подразумевают возникновение изменений на последних стадиях эмбрионального развития. Это означает, что развитие того или иного органа не останавливается на состоянии родительской формы, он продолжает изменяться дальше. По сути дела, такое увеличение продолжительности онтогенеза удлиняет время формирования органов и позволяет им приобрести новые функции. В приложении к созреванию мозга и накоплению социальных инстинктов события развиваются аналогичным образом. Рассмотрим это явление немного подробнее.

В относительно недавние времена социальное созревание наступало намного раньше, чем теперь. Достаточно вспомнить возраст участников Отечественной войны 1812 года, которые позднее стали заговорщиками и декабристами. В те времена юноши 14—16 лет считались зрелыми и ответственными личностями, а незамужние 18-летние девушки воспринимались как староватые невесты. К концу XIX века ситуация изменилась незначительно, но юношеская социализация наступала уже в 18—20 лет. Это было продиктовано усложнением социальных инстинктов и необходимостью более длительного обучения. Вполне понятно, что в слоях общества, не отягощённых избыточными знаниями и сложными социальными отношениями, старые порядки отлично сохранялись. Начало XX века сдвинуло социальное созревание ещё на 2—4 года, а к его концу цивилизационное созревание растянулось до 27—29 лет. Тридцатилетние «взрослые дети» являются не только простыми оболтусами, но и жертвами избыточной опеки родителей или социального государства. Очень многие молодые люди становятся заложниками сложности искусственного отбора, который глубоко маскирует реальные причины их личных проблем.

Им кажется, что они что-то не понимают, делают не совсем так и становятся умнее, но лишь тогда, когда исправить в прошедшей жизни уже ничего нельзя. Эти иллюзии возникают из-за многослойности социальных отношений любого сообщества, которые призваны скрыть простейшие базовые социальные инстинкты. В основе самых сложных гоминидных систем лежат всё те же охота за пищей, успешное размножение и социальная доминантность. Однако в любом сложном обществе эти милые цели скрываются за правилами, законами, духовными или общественными традициями.

Для практического освоения и использования этих маскировочных накидок обезьяньей сущности формирующемуся человеку требуются годы обучения. Именно в этом кроется биологический повод удлинить созревание нервной системы. По сути, мы наблюдаем анаболию, или надстройку конечных стадий формирования социальных инстинктов. При этом чем сложнее устроено сообщество, тем больше времени и межнейронных связей требуется для запечатления сложных форм имитационного поведения. Такие изменения накапливаются дольше всего в самых эволюционно новых, чисто «человеческих» областях неокортекса. Именно они сохраняют максимальный потенциал образования межнейронных связей на поздних стадиях созревания головного мозга (Савельев, 2018а, б).