Моргейн

Они победили во множестве сражений. Но сейчас сама земля восстала против них. — С дороги, — крикнул он Моргейн, когда они уже скакали во весь опор. — Ради самих Небес, лио, напрямик нам не пробиться. Они и спереди и сзади — нам их не обогнать! Давай в холмы, пусть они поохотятся за нами там, пусть охотятся хоть всю зиму, станут беспечными и…

Совет человека вне закона. Он должен был его дать. Вейни взглянул на Моргейн и увидел, что ее лицо побледнело и вытянулось из-за безумия, которое толкало ее вперед. Он отчаялся.

— Мы должны проскакать на север так далеко, как только сможем, — бросила она ему. — И так долго, как только сможем.

Вейни взглянул через плечо, преследователи мчались в темноте по краям дороги, скрытые белыми камнями.

— Тогда остановимся и примем бой, — крикнул он. — Лио, во имя Небес, либо то, либо это!

— Могут быть и другие, — крикнула она в ответ, имея в виду местность за холмами, он понял суть ее страха, и попытался рассуждать так же, как и она, о Манте, камнях и воротах.

Всадники легко могли оказаться приманкой, а главная цель — задержать их или сбить с пути.

Опять и опять, она старше и больше сражалась.

Они перевалили через гребень холма и какое-то время скакали одни, помедленнее, так долго, что он успел пару раз оглянуться, и Моргейн обернулась, тоже, ветер раздувал ее волосы.

Преследователи исчезли.

— Мне это не нравится, — сказала она.

Дорога, которая все это время шла совершенно прямо, здесь поворачивала на восток, в точности как на карте, которую когда-то Чи нарисовал для них.

И его инстинкты кричали о ловушке.

— Лио, прошу тебя, давай сойдем с дороги!

Моргейн ничего не сказала, но внезапно повернула Сиптаха в сторону холмов, и пустила его быстрым шагом по травянистой неровной земле.

Глубже и глубже в неведомую холмистую местность, и без проводника.

Наконец они поехали медленнее, держа путь по солнцу, через травянистые холмы, кустарник и невысокий лес.

С верхушек холмов и лесных опушек они внимательно оглядывали окрестности, время от времени останавливались, слушали звуки леса и следили за птицами, пытаясь угадать, не преследуют ли их.

Моргейн больше не говорила. Он тоже скакал молча, весь превратившись в слух, ловя любой намек на кого-то другого.

Солнце село. Только тогда Моргейн заговорила: — Сегодня ночью темнота помогает им, а не нам, тем более мы не знаем местности. Мы должны найти место, где можно немного отдохнуть.

— Спасибо Небесам, — пробормотал он, и когда они нашли хорошее место, глубокую складку между холмами, заросшую кустарником, и когда они укрыли лошадей под деревьями, вычистив и накормив их, только тогда он почувствовал, что опять может спокойно дышать и даже с аппетитом съел ужин, который они приготовили, не разводя огня.

— Давай, — волнуясь сказал он, — проведем завтрашний день здесь, я похожу вокруг и принесу еду для лошадей — не думаю, что мы должны уехать отсюда раньше, чем через несколько дней. Нет, ты выслушай меня до конца! — крикнул он, заметив, что она уже собралась отвечать ему. — Я сделаю все, что ты попросишь, и ты это знаешь. Но все-таки выслушай. Время играет на нас. Даже если потребуется несколько месяцев — мы проживем их здесь и потом отправимся в Мант.

— Нет, — возразила Моргейн. — Нет. У нас нет этих месяцев. У нас нет даже дней. Ты понял меня? Этот Скаррин — лорд Манта — он… — Она опять замолчала, опершись подбородком о руку, лежавшую на колене, между бровями появилась вертикальная складка, отчетливо видная даже в умирающем свете дня. — Есть кел и есть кел, и Скаррин — это древнее имя, Вейни, пойми, очень

древнее.

— Ты его знаешь?

— Если он то, что я думаю — да, я знаю, кто он такой. И поэтому мы должны торопиться, потому что он может сбежать. — Она сжала кулак. — Поверь, у нас нет времени, совсем.

— Тогда кто он такой?

— Я надеялась, что его не существует, только легенды. Возможно я ошибалась. — Она вздохнула и пошевелила пальцами руки. — Поговорим о чем-нибудь другом.

— О чем?

— О чем угодно.

Он вздохнул. И подумал о прошлом. О Моридже. Почему? Почему всегда о нем? Почему всегда темные и мрачные вещи оказываются важнее? Крепость, окруженная водой. Лес, в котором водятся твари, которые не любят ни кел, ни людей. Его кузен. Память просто переполнена всеми этими ужасами.

— По меньшей мере сейчас нам тепло, — сказал он, с отчаяния переходя к разговору о погоде.

— И сухо, — заметила она.

— Здесь хорошее пастбище. Несколько дней, — продолжил он. — Лио, мы могли бы остаться здесь на несколько дней. Лошади на последнем издыхании.

— Вейни…

— Прости меня.

— Нет, ты прав, но у нас нет выбора. Вейни — у меня нет выбора.

Она имела в виду что-то другое, а не скорость их передвижения. Голос дрожал.

— Я знаю, — тоже дрогнувшим голосом сказал Вейни.

Она посмотрела на него, протянула руку и коснулась его, легкое прикосновение, которое обожгло его, как раскаленное железо, вырвало из пучины отчаяния и на какое-то время Вейни вообще позабыл об окружающем мире. Он бы и ухом не повел, если бы сейчас на них с холмов помчалась бы целая армия врагов.