Моряки Гора

Девушка повернулась и, с несчастным видом, держа перед собой укутанный в ткань сосуд с остывшим черным вином, поспешила покинуть палубу. Только перед самым люком, вторым, расположенным между второй и третьей мачтами, она на мгновение остановилась, чтобы бросить испуганный взгляд через плечо, после чего исчезла в чреве судна.

Признаться, меня беспокоила ее безопасность. Впрочем, опасность грозила всем нам.

Едва оторвавшееся от горизонта солнце быстро пряталось обратно. На льду у борта зажгли лампы, установленные на треногах. Работы не прекращались даже в темноте. Пани, вооруженные луками и глефами, патрулировали периметр вокруг корабля. Сегодня они остановили двух мужчин, попытавшихся сбежать по льду. Одного убили на месте, другого жестоко избили плетями.

Порции уменьшались с каждым днем.

Все мои мысли были о рабыне Альциное. Проданная с аукциона как простой товар, как женщина, она могла бы принести пару серебряных тарсков. На юге, если предоставить ее правосудию Ара, за нее можно было бы выручить две горсти золотых тарнов. Каким дураком надо было бы быть, чтобы даже задумываться над тем, какой из этих двух вариантов выбрать? Но с другой стороны она была хороша собой, и со временем из нее могла бы выйти замечательная рабыня. Конечно, в таких делах довольно трудно что-либо говорить заранее. Но было совершенно ясно, что она уже начинала ощущать то, что значит быть рабыней. И это было фактом многообещающим. Я даже задумался над вопросом, не прижимала ли она в темноте трюма на палубе «Касра» пальцы к губам, чтобы затем нежно коснуться ими своего ошейника.

Мне вспомнились слова Альцинои о том, что ее четырежды будили ударом стрекала. По-видимому, она слишком дергалась на своей цепи, мешая спать другим. Что ж, она приходит сама к себе, впрочем, как и ожидалось.

Какая женщина может чувствовать себя действительно удовлетворенной, пока она не стала рабыней, пока она не познала себя принадлежащей, не осознала себя абсолютной собственностью господина, господина, которому она должна служить со всем возможным совершенством, господина, который, к ее радости, будет владеть всей цельностью ее женственности?

Пробили склянки, пришло время моей вахты. Пора было спускаться на лед.

Мне не давал покоя вопрос, почему Серемидий оказался на этом корабле. Конечно, могло быть и так, что он просто намеревался скрыться от преследователей. В конце концов, кому бы пришло в голову, искать его за Дальними островами? А может он хотел поискать удачи в новом, неизвестном месте, попытать счастья, полагаясь на свои навыки владения мечом? С другой стороны, не стоило сбрасывать со счетов версию, что он мог искать прежнюю Леди Флавию из Ара. Награда за ее возвращение в Ар была совсем немаленькой. Таких денег запросто хватило бы на покупку целой галеры, да еще осталось бы на несколько рабынь, причем самого высокого качества. Тем не менее, сама бывшая Леди Флавия полагала, что он ведет некую игру, ставки в которой гораздо выше ее скромной персоны. Вот только, что это могла быть за игра? Кроме того, учитывая, что Альциноя могла его опознать, ее смерть могла бы быть для Серемидия выгоднее любого золота, которое могла бы принести ему доставка рабыни в Ар. Впрочем, я тоже мог его опознать. В общем, у меня была веская причина, позаботиться о том, чтобы не оставаться с ним наедине. Понятно, что я представлял для него опасность, причем, будучи свободным мужчиной, опасность намного более серьезную, чем та, что могла бы грозить со стороны простой рабыни. У меня не было особых сомнений в том, что рано или поздно он попытается что-нибудь против меня предпринять, например, нож в темноте, подстроенная оплошность на льду, спровоцированная ссора или что-то в этом роде.

Я заметил маячившие на темнеющей палубе силуэты двух или трех мужчин. В тот момент я не придал этому особого значения.

Глава 9

Бунт на корабле

Из сна меня буквально выдернули пронзительные крики тарна и оглушительный звон большого сигнального судового гонга.

— На палубу, на палубу, на палубу! — слышались из-за переборки нашего кубрика крики, сопровождаемые топотом ног бегущих по коридору мужчин.

— Будь осторожен, — крикнул мне Филоктет. — Похоже, там кому-то пришло в голову позвенеть оружием.

Снаружи, действительно, долетал звон стали.

Сутки уже перевалили за двадцатый ан.

— Кто-то разбил лампу в коридоре! — услышал я голос от двери кубрика. — Зажгите фонари.

Мы дико посмотрели друг на друга. Страшно представить, что с нами будет, вырвись огонь на свободу. Кое-кто бросились вон из кубрика, на ходу накидывая на себя меховые куртки. У большинства из нас оружия не было. После долгих недель коротких дней и постоянного холода нашего ледового плена, урезания рационов, падения духа, возрастающего страха, постепенно приходящего понимания отчаянности и безнадежности сложившейся ситуации и, связанной с этим, озлобленности многих членов команды, начальство приняло решение разоружить людей. Впрочем, многие на всякий случай припрятали оружие.

— На нас напали! — услышал я.