Морин и Клифф

Джорджия вцепилась в записку. Она — старшекурсница, и она не потрудилась бы говорить со мной, если бы Папочка не был штатным сотрудником Университета — но я её не боюсь.

— Давай, — сказала я. — Прочитай, чье имя там написано.

Джорджия сунула конверт мне прямо в лицо:

— Прочитай сама, Любопытная Варвара!

— Габриэлла Ламонт, — прочла я вслух. — Отдай его, Джорджия.

— Чего? — завизжала она и посмотрела на конверт. Ее щеки стали пунцовыми.

— Отдай его, — повторила я.

— Хорошо! — сказала Джорджия. — Любой может ошибиться! — она швырнула письмо в Габриэллу и умчалась прочь.

Габриэлла спрятала письмо.

— Спасибо, — прошептала она.

— Обычная служба Желтого Такси, — сказала я.

«Удовольствие» — вот что это было. Джорджия Ламмерс была популярна — той дешевой популярностью, что зарабатывается с помощью низкого декольте — но не у меня. Она вела себя так, как будто это она изобрела секс.

Габриэлла начала получать письма каждый день — в конвертах, или просто свернутые листочки, приколотые чертежной кнопкой. Я задавалась вопросом, кто бы это мог быть; но каждый раз, когда я видела Габриэллу, она была одна. Я решила, что это должно быть кто-то, кто не нравится ее отцу, и они вынуждены использовать записки, чтобы устроить тайные свидания. Я поделилась своими мыслями с Клиффом, но он сказал, что у меня безудержное романтичное воображение…

Габриэлла получила одиннадцать писем на этой неделе — а я только четыре, все от Клиффа. Я указала ему на это, а он сказал, что я не способна оценить ниспосланную мне благодать, и потому он собирается уменьшить мою квоту до трех штук в неделю. Мужчины бывают просто невыносимы.

Однажды утром я подошла к доске, когда Габриэлла снимала с нее письмо; на сей раз Джорджия Ламмерс снова была там. Когда Габриэлла ушла, я спросила Джорджию самым сладким голосом:

— А для вас, Джорджия, ничего? Совсем плохо. Или на этот раз очередь Габриэллы стащить ваше письмо?

Джорджия фыркнула и вошла в офис Регистратора, где работала временным клерком. Я больше об этом не вспоминала вплоть до пяти часов. В это время я дожидалась Папочку в Старом Главном Корпусе, намереваясь поехать с ним домой.

В секции «H-L» ничего не было ни для меня, ни для Габриэллы, ни для Джорджии. Никого не было вокруг, поэтому я села на Скамью Для Старшекурсников, чтобы дать отдых ногам.

И тут же с нее соскочила, когда услышала кого-то позади себя, но это была всего лишь Габриэлла. Она — тоже новичок в Университете, и, во всяком случае, она бы никому ничего не сказала. Но я не стала садиться снова — наш Комитет Старшекурсников любит придумывать фантастические наказания для тех, кто игнорирует их священные привилегии.

И хорошо, что я этого не сделала — Джорджия как раз вышла из офиса. Правда, она меня не заметила, она пошла прямо к секции «H-L» и сняла с неё письмо. Я сказала себе: Морин, наша память пробуксовывает, минуту назад на доске для нее ничего не было.

Джорджия повернулась и увидела меня. Она вспыхнула и сказала:

— Чего ты уставилась?

— Извини, — сказала я. — Не думала, что тут было письмо для тебя. Я только что смотрела на доску.

Кровь прилила к ее лицу, затем она надела на себя ехидную улыбку.

— Хочешь его прочитать?

— О, Небеса, конечно нет!

— Давай! — она сунула его мне. — Это очень интересно.

Озадаченная, я взяла письмо. Это был чистый лист бумаги, ничего кроме складок и отверстия от чертёжной кнопки.

— Кто-то сыграл с тобой шутку — сказала я.

— Не со мной.

Я перевернула письмо. Адрес гласил: «мисс Габриэлла Ламонт».

До меня наконец-то дошло, что адрес должен был звучать как «Джорджия Ламмерс», чтобы Джорджия могла хотя бы прикоснуться к нему. Я сказала:

— Это не твоё письмо. Ты не имеешь никакого права его…

— Какое письмо?

— Вот это письмо.

— Я не вижу никакого письма. Я вижу чистый лист бумаги.

— Но… Слушай, ты думала, что это письмо Габриэлле. И, тем не менее, сняла его с доски.

Ее улыбка стала еще более противной.

— Нет, я знала, что это не было письмом. И в этом вся суть.

— Ха?

Она объясняла, а мне хотелось расцарапать ей рожу. Бедная маленькая Габриэлла посылала письма сама себе, только чтобы получать почту, как все другие — и Джорджия это обнаружила. У обеих девочек была работа в кампусе, которая держала их допоздна. Джорджия видела, как в конце прошлой недели Габриэлла подошла к доске, оглянулась по сторонам, и прикрепила письмо. Она стащила записку и уволокла её, чтобы узнать, кому писала Габриэлла — и обнаружила, что она адресована самой Габриэлле.

Бедная Гэбби! Неудивительно, что я никогда ни с кем её не видела. У неё никого не было.

Джорджия облизнула губы.

— Разве не прелестно? Вот умора! Этот огрызок пытается убедить нас, что она у кого-то имеет успех. Пожалуй, я напишу ей здесь настоящее письмо — пусть знает, что никого не одурачила.

— Ты не посмеешь!

— Ой, не будь занудой! — Она прикрепила листок обратно, воткнув гвоздь в старое отверстие. — Впрочем, я придержу этот вариант, пока не придумаю кое-что получше.

Я схватила ее за руку.

— Только тронь ее письма еще раз, и я…

Она стряхнула мою руку.