Моритур

— Нет, нет у меня сына. И не все так просто, как тебе кажется. — оправдывался Михаил, который вдруг перешел с девушкой на «ты». — У нас будет единственная возможность подобраться к тресфасьему в финальный день обряда, потому что мы точно знает день и место, где он будет. Но и он знает, что именно в этот день мы попробуем его остановить.

— Охуе… — девушка с трудом удержалась от того, чтобы не выругаться. — А вы не думали о том, что этот ваш тресфасьем парень умный и знает, что убить его сможет только Гадриэль? И прикончит он его раньше, чем Гадри успеет сказать: «Привет!». Вы поэтому его до сих пор в лазарете держите и из Заставы не выпускаете, да? Сохраняете ему жизнь до этого идиотского обряда, где принесете в жертву ради своих якобы пацифистских идеалов?!

Михаилу нечего было сказать. Он молчал. Снова молчала и Лиза. Но в отличие от бонума, она не чувством вины терзалась, а размышляла и хорошая идея к ней пришла.

— Нужен эффект неожиданности! — воскликнула Лиза. — Он же ждет Гадриэля, а появитесь вы. Вы глава, должны уметь меч призывать.

— Не могу. Меня он ждет больше остальных, потому что я виноват в одной из его смертей. Не уберег одаренного мальчика, толкнул его во тьму. И не могу снова поступить с ним также. — ответил Михаил, не желающий признаваться в том, что меч к нему не придет. Он знал, как его призвать, но не мог, потому что не был его достоин.

— Занятная история вырисовывается. Убийцу вы знаете лично, еще и любите, даже больше своего любимчика Гадриэля, раз второго отдаёт на убийство первому. И в комплекте у вас идет комплекс плохого родителя, который заставляет бездействовать. А лучше бы взяли пример с Тараса Бульбы: «Я тебя породил, я тебя и убью» и все такое. Убили бы его дело с концом. Все живы и здоровы.

— Не могу. Это древние верили, что у создателя есть власть над своим созданием. Я подобное считаю аморальным.

— Ну конечно, вы же только наблюдатель, о чем кричите на каждом углу, хотя вечно лезете в чужие дела. Аморально значит убить одного монстра, который уже укокошил десять человек, а потом получит власть над временем и мир превратит хоть в Диснейленд, хоть в семь кругов Данте. А убивать Гадриэля, который ежедневно делает реальные вещи для защиты мира и людей, а не просто жопу для сидения в белоснежном кресле качает — это значит не аморально? А заставлять несчастную Селену смотреть, как умирает ее любимый разве не аморально? Или манипулировать мной, как вы сейчас делаете, это не аморально? Если нет, то у меня для вас печальные новости: вы такой же говнюк, как и Дарк.

Одарив уничижительным взглядом Михаила, Лиза потребовала:

— Не надо больше высокопарных слов, перейдем наконец к цели нашей беседы. Вы пригласили меня не для того, чтобы выдать про меж делом те сведения, которые и кустодиамам знать не положено, не то, что смертной девчонке. Девчонке, в голове которой так удачно пугающий голос кричит «Убей, убей, убей их всех». Не надо юлить, я здесь не просто так! И я имею ввиду не только этот кабинет, но и саму Заставу и коттедж, а возможно даже знакомство с Селеной и мой переезд в Моритур. Вы, так же как Дарк, знаете, что за дерьмо у меня там сидит, но молчите, потому что это вам выгодно. Но Мэш сказал мне идти к вам, потому я пришла. И не думайте, что я делаю все это ради вас. Я делаю это для ради своих друзей, потому что вы их защитить не желаете. Вы — трус. И на вас рассчитывать нельзя, а защитить всех кто-то должен! Кто-то, кто любит своих друзей и близких и не отправляет одних убивать других!

— А ты жестокая… — Михаил бы поражен. Таким тоном с ним никто и никогда не разговаривал, даже Витиум и тот был потише.

— Нет, я честная! Просто вы давно позабыли, что такое истина, вот и не узнаете ее вестников.

Михаил пристыженно опустил голову, но быстро взял себя в руки и перешел к делу:

— Колодец Истины поведал, что твое вмешательство дает самый лучший результат развития событий. Но существует вероятность того, что некоторые все же погибнут, включая тебя.

— Такая вероятность существует всегда, может меня завтра током шарахнет или машина собьет. Но вы же в курсе нашей с Мэшером стычки с кровососами, так что знаете, что я не боюсь постоять за других. А еще у меня связи в руководстве кустодиамов и я уверена, что они если меня не откачают, то в качестве бонума возродят. — Лиза держалась за эту мысль как за соломинку.

— А ты везде выход найдешь! — улыбнулся Михаил, не собирающийся сообщать девушке, что у нее нет ни единого шанса стать бонумом. — Неужели не боишься?

— Конечно, боюсь. До дрожи в коленях и онемения конечностей, до ужаса и кошмаров по ночам. Но разве желание спасти друзей и Мэша, которого убьют на обряде как наблюдателя Селены — это достойная цель для девушки, которая чувствует, что долго не протянет?

— Возможно. — размыто ответил Михаил, предусмотрительно не сообщивший девушке о том, что Мэша причислили к мертвым, а Селене выбирают нового смотрителя и именно ему суждено погибнуть на обряде. Узнав такое, девушка ни за что не примет участие в его плане.