Морок

Вадим и Толик. Толик — его одноклассник и приятель. Обоим чуть больше шестнадцати. У Толика тогда не ладилось с девчонкой, к которой он неровно дышал. Вадька предлагал ему отвлечься спортом, но тот бредил своими мыслями и потащил его к ведуну. Так звали за глаза старичка, жившего в их микрорайоне. Он занимался нетрадиционным целительством на дому и снискал славу определённого толка. Снятие порчи, сглаза, заговор пупочной грыжи у младенцев — всё это входило в прейскурант его услуг. За небольшие подношения, ведун гадал для тех, кто желал подглядеть своё грядущее. Вот и тогда, Толик приволок его, за компанию, к этому волшебнику. Пока ведун с Толиком, расставляли акценты в его непростых отношениях с девушкой, Вадька безучастно сидел на кухне. Ждал окончания аудиенции. Потом, когда собрались, было уходить, Вадька вдруг поинтересовался:

— А вы, можете, по руке гадать?

Спросил, как бы так… Раз уж притащился на этот цирк. Седобородый старец глазами улыбнулся.

— По руке, сынок, не гадают. По руке читают. Давай, сюда, ладоньку!

Ведун приблизился. Вадим тогда не нашёл силы отказаться. Не верил он в эту хрень. Но что-то влекло его к таинственному, неизведанному. Юношеское любопытство, наверное.

— Я тебя подожду в подъезде! — Толик юркнул за дверь.

Ведун, долго, с минуту где-то рассматривал Вадькины ладони. Потом взглянул на него пронзительно, совсем иным глазом, нежели до этого. Был в этом взгляде интерес, граничащий с любопытством.

— Интересный ты юноша. Интересный… — Загадочно протянул он.

«А глаза у него не старые» — Не к месту подумалось Вадиму. Вслух спросил:

— Что, линии плохо читаются?

Ведун отошёл, и даже было отвернулся. Вадька ждал, но тот молчал. Забыл о нём, что ли? Вадим уж прицелился на выход, но тут ведун развернулся:

— Жить ты будешь долго. Хоть и есть там у тебя отрезочек пути, когда со смертью будешь щека в щёку идти. Рядом она будет, смерть то… Но тебя не коснется. Ангел-хранитель у тебя хороший. Не от бога… А по судьбе. И ещё…

Тут старик, с каким-то значением взглянул юноше в глаза.

— Знать будешь много! Очень много!

— Чего знать? — Попытался Вадим внести ясность в этот туман.

Но тот махнул рукой.

— Придёт час, узнаешь. Иди… — Голос его звучал устало.

Вадька полез было в карман за оплатой, но старик сказал твёрже:

— Иди! Не надо ничего! Догоняй товарища…

Чего наговорил тогда местный чародей, Зорин всего не удержал в памяти. Подзабыл. Только последние его слова были запоминающиеся. Вадька долго их крутил в голове. Чего он должен много знать? Когда он всё это узнает? Может, учиться, куда надумает поступать? А потом надоело мусолить в мозгах… Событие это растворилось в потоке повседневных забот.

И только сейчас, лёжа на пожухлой траве, вдыхая запах дыма от свежевзрытой воронки, в голове Зорина лампочкой зажглись слова. Слова из первой фразы: СМЕРТЬ БУДЕТ РЯДОМ!

Чьи-то колени опустились слева от его головы. Кто-то под ухо затрещал автоматной очередью.

— Вадич! Ты как, живой? — Валькин голос ворвался в сознание, возвращая Зорина к настоящему.

— Чего орёшь, как в зад ужаленный! — Вадим перевернулся на спину, отстёгивая пустой магазин. — Даже не царапнуло! Вот только… Перезаряжусь…

— Давай живей! — Орал Валька, отстреливаясь. — Ща, мой рожок сдохнет! Загасят нас здесь! На самом виду…

Вадим вставил новый магазин, дёрнул затвором, осмотрелся.

— Вальча! Вон, там плита, видишь враскоряк… Давай туда! Я прикрою!

Бравин побежал туда, низко пригибаясь, на ходу отстёгивая отработанный рожок. Вадим шёл параллельно ему, поливая огнём огнедышащие глазницы окон. Многие из них затухали, в других местах возникали. Сами стреляющие в них чичи, за дальностью расстояния, были едва различимы. Снующие крохотные фигурки без лиц и глаз, возникающие из стен и плюющиеся свинцом. Гибельным свинцом. Вадим кожей ощущал, тяжесть и убойность этих свистящих над головой пуль. Периферийным зрением отмечал, что многие ребята натыкаются на эти жала, прерывая свой бег навсегда. Ему же везло. Пока… Быть может, были слова, в которые хотелось верить. СМЕРТЬ БУДЕТ РЯДОМ, НО ТЕБЯ НЕ КОСНЁТСЯ. А быть может, он всё делал как надо. Как учили. Продвигался, каждые три метра, отсуживая позицию короткими очередями. Бетонной плите, взявшей на дыбы, когда-то от взрывной силы, бойцы обрадовались как привалу. Распластались за ней на выдохе. Щит был более чем надёжный. Пока падали в укрытие, барабанная свинцовая дробь, гулко прошлась с наружной стороны плиты, испытывая её на прочность.

Огонь чеченцев изменил характер, стал более плотным и злым.

«Пулемётчик, сука!» — Понял Вадим, скривившись, падая в укрытие, он больно ударился коленкой о какой-то выступ, камень или кирпич.

— Ле-жа-ть!!! — Истошно заорали справа и очень близко.

Мишин расположился неподалёку, в метрах пяти от них, прячась за широким тополиным стволом.

— Аки-им-цев!! Вали гандона!! — Во все лёгкие проорал сержант.

Тут же кору тополя, выщербило наискосок тремя пулями.

Мишин встретился взглядом с Зориным.