Морок над Инсмутом

Он стремительно встал и бросил взгляд на часы.

— Мне пора.

Я смотрел на сверток.

— Что в нем? — спросил я.

— Просто письмо, — был его ответ.

— Я хочу сказать, что в этом письме?

Его лицо мгновенно исказилось от гнева.

— Я его не открывал. Оно не мне адресовано, — раздраженно ответил он.

— Я ничего такого не имел в виду, — запротестовал я. — Я не хотел вас оскорбить. Просто… ну, разве вам не интересно, что вы такое принесли?

Он покачал головой.

— На письме ясно написано, для кого оно. Значит, о чем оно, меня не касается.

— Тогда подождите, пока я прочитаю, — пригласил его я, чувствуя себя обязанным хотя бы так отблагодарить его за то, что он привез письмо в такую даль.

Он покачал головой.

— Я еду в Ньюбэрипорт. У меня там кузен. — Он снова улыбнулся, к нему, похоже, вернулось хорошее настроение. — Мир тесен. — Помолчав, он добавил: — На будущей неделе я снова окажусь здесь на пути в Бостон. Из чистого любопытства мне бы хотелось узнать, есть ли в этом письме что-нибудь интересное. Может быть, что-нибудь из истории нашего острова, Инишдрискола.

— Что это значит?

— Остров Дрисколла. О’Дрисколлы были могущественным кланом в наших краях, — с гордостью отвечал он.

Вообще-то я договорился с Киколом О’Дрисколлом, что сам встречусь с ним в Бостоне на следующей неделе, так как в понедельник мне все равно нужно было возвращаться на работу. Я наблюдал, как он идет по подъездной дорожке к воротам, где, по всей вероятности, оставил свой автомобиль. Помню, я подумал тогда, что нечасто встретишь человека такого старосветского шарма и любезности. Пролететь две тысячи миль и даже не попытаться вскрыть письмо, которое он вез. Вернувшись к кухонному столу, я взял письмо и стал вертеть его в руках. И только тогда я вдруг узнал почерк, которым был написан адрес.

До чего глупо с моей стороны, что я не понял этого сразу — но мозг иногда работает удивительно медленно. Дата, почерк — который я неоднократно видел только что, разбирая семейный архив, — все указывало на то, что я держу в руках письмо от моего деда, Дэниэла Хакета.

Дрогнувшими руками я развязал кисет и вытащил из него пожелтевший конверт. Взрезал его кухонным ножом. Вынул из него несколько страниц, исписанных с двух сторон, и разложил их на столе.

Инишдрискол,

Возле Балтимора,

Графство Корк,

Ирландия.

Апрель, 30, 1928

Дражайшая Шейла,

Если ты читаешь эти слова, следовательно, меня уже нет в живых. Мужайся, моя Шейла, мужество понадобится тебе, если мое письмо достигло тебя, ведь я настаиваю, чтобы ты опубликовала его содержание и тем самым предупредила человечество об опасности. Ты должна сообщить в министерство военно-морского флота, что они не уничтожены, что они существуют, подкарауливают, ждут, готовые вернуться… они ждут уже много тысяч лет, и скоро, уже скоро их время придет.

Сегодня здесь празднуют белтейн. Да, древние обычаи еще живут в этом уголке мира. День этот посвящен Байлу, древнему богу смерти, и я должен спуститься в бездну, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Не думаю, что я переживу это. Вот почему я пишу это письмо в надежде, что когда-нибудь оно все же попадет в твои руки и ты узнаешь сама и предостережешь других…

Однако начну с начала. Как я сюда попал? По чистой случайности, как тебе известно. Ты ведь не забыла экстраординарные события в Инсмуте несколько месяцев тому назад? Как федеральные агенты при помощи военно-морского флота взорвали часть старой гавани? Все это делалось в тайне, но разве можно сохранить уничтожение старого морского порта в секрете от жителей массачусетского побережья? Скажу тебе, что в ходе той операции мое судно оказалось в числе других, которым было поручено сбросить глубоководные бомбы и послать торпеды в бездну за рифом Дьявола. Нам сказали, что это просто такое упражнение, вроде маневров, но при этом ходили разные сплетни о том, почему старую гавань необходимо взорвать в то же самое время, когда уйдут в глубину бомбы и торпеды. Матросы пугали друг друга россказнями об ужасающих существах, которых мы якобы должны были уничтожить. Шли толки о тварях — или обитателях глубин, — которых надо было истребить раньше, чем они сотрут человечество с лица земли. однако мы, офицеры, относились к этим байкам с юмором.

Когда операция завершилась и суда вернулись в свой порт, всем, кто участвовал в маневрах — и офицерам, и низшим чинам, — дали внеочередной четырехнедельный отпуск; событие, которому я за все годы моей службы не знаю прецедентов. Теперь я понимаю, что это было сделано с одной конкретной целью — чтобы люди не болтали о тех маневрах. Полагаю, наверху подумали, что, вернувшись из отпусков, люди позабудут о том событии и не станут больше о нем думать.