Морок над Инсмутом

Два вечера спустя, сидя за ужином в большой комнате своего маленького двухкомнатного коттеджа, я вдруг почувствовал дуновение сквозняка и поднял голову. Я был поражен, увидев ту самую девочку — она стояла, прислонившись спиной к двери. Моей первой мыслью было, как же тихо она вошла, что я ее даже не заметил. Лишь небольшой сквозняк, пока она открывала и закрывала дверь, выдал ее присутствие. Потом я подумал, как странно, что ребенок ее лет ходит в одиночку так поздно вечером, да еще и заглядывает в коттеджи к незнакомцам. Я знал, что островитяне — люди доверчивые, но здесь доверие граничило с безответственностью.

Она смотрела на меня все с той же печалью, которую я заметил в ее глазах тогда, на утесе.

— В чем дело? — спросил я строго. — Почему ты здесь и кто ты?

Я вспомнил, как Бреннан говорил, что на острове нет такой девочки, но передо мной было не привидение.

— Ты избран, — тихо прошептала она. — Берегись праздника костров в честь Байла, бога смерти. Посредник придет за тобой тогда и отведет к ним. Они уже ждут: в этот праздник девять лет истекут. Каждые девять лет они ждут дани. Так что берегись. Ты — тот, на кого пал выбор.

От изумления я просто разинул рот, пораженный не столько смыслом сказанного, сколько самими словами, оборотами, которые превышали обычные возможности девятилетнего ребенка.

Так же внезапно, как вошла, она вдруг повернулась, открыла дверь и выбежала в вечерние сумерки. Я поспешил к двери и выглянул за порог. В темноте никого не было видно.

Как тебе известно, нервы у меня крепкие, но тут мне вдруг стало не по себе.

В ту ночь я проснулся от странного скулящего звука. Сначала я думал, что это ветер воет в горах, зовет и плачет, то стихая, то вновь набирая силу. Потом я понял, что это не ветер. Это было живое существо, изгнанное и одинокое. Может, волк? Но откуда взяться волкам на этой скале посреди моря? Звук продолжался еще некоторое время, а потом стих, и я постепенно успокоился и заснул.

Наутро я заглянул к Томасу О’Дрисколлу и нашел там Бреннана, который, как обычно, сидел в маленькой комнате у бара. И снова он отказался принять от меня угощение и сам предложил мне виски.

— Бреннан, — сказал я ему, думая о визите рыжеволосой девочки, — ты не говоришь мне всю правду, потому что на острове живет маленькая рыжеволосая девочка. И она говорит по-английски.

Он побледнел и яростно затряс головой, даже не дав мне закончить.

— Здесь нет никого, похожего на нее, — твердо сказал он и спросил, почему я о ней спрашиваю. Я рассказал ему, и лицо у него стало как у мертвого. Он преклонил колени и что-то сказал по-ирландски, на что Томас отрывисто ответил ему из-за стойки. Бреннану, похоже, стало легче, и он кивнул, соглашаясь со словами Томаса.

— Что здесь происходит? — резко спросил я. — Я настаиваю на объяснении.

Бреннан озирался по сторонам, словно ища, куда бы ускользнуть.

Но я протянул руку и сердито схватил его за плечо.

— Не надо так волноваться, — отрезал он.

— Так объясни мне, — твердо стоял на своем я.

— Это просто дочка лудильщика. Ее семья часто наведывается на остров, чтобы поудить форель из озера в горах на северной оконечности. Должно быть, они и сейчас здесь. Клянусь тебе, я ничего об этом не знал. Но оказалось, что она вот кто. Лудильщики — не те люди, с кем хорошо водить компанию. Они часто говорят странные вещи и утверждают, что обладают даром ясновидения. Я бы не стал им доверять.

После этого он перевел взгляд на свой стакан и умолк.

В ту же минуту мне захотелось немедленно покинуть этот остров и всех его жителей с их странными предрассудками и дикими обычаями. Ну и что, что я сам здесь родился, они больше не мой народ, не часть моего «я». Я стал американцем, а Америка — страна реальности, а не вымысла.

— Могу я взять сегодня лодку съездить в Балтимор, Бреннан? — спросил я.

Он посмотрел на меня и грустно улыбнулся.

— Не сегодня и не завтра, мистер Хакет, — тихо ответил он.

— Почему же?

— Потому что сегодня канун первого мая. А это один из четырех главных праздников здесь, у нас.

Я немного удивился:

— Вы празднуете день труда?

Бреннан покачал головой:

— О, нет. Первое мая и вечер перед ним — это древний праздник, отмечавшийся кельтами задолго до прихода христианства. Мы зовем его Белтайн — время, когда зажигаются костры в честь Байла, одного из наших древних богов.

Мне вдруг стало очень холодно — я вспомнил слова дочки лудильщика.

— Ты хочешь сказать, что сегодня праздник в честь бога смерти?

Бреннан утвердительно кивнул.

Девочка предостерегала меня о том, что в праздник костров Байла какой-то посредник придет за мной и отведет меня… к ним. К кому? К Жителям Глубин, разумеется. К ужасным фомориям, что обитают на дне моря.

Я нахмурился в ответ собственным мыслям. Что это я? Принимаю их легенды и сказки за правду? Но ведь я сам уроженец этого острова. Значит, это и мои легенды, мои сказки, моя реальность, а не только их. А ясновидение девочки, неужели я и его принял на веру? Поверил, что она и впрямь приходила, чтобы предупредить меня… о чем? Похоже, я схожу с ума.

Я встал и недоуменно потряс головой.