Мороз и ярость (ЛП)

— Я сомневаюсь, что у Ареса выставлено напоказ столько декольте.

Как только я это говорю, Джаспер проскальзывает с другой стороны от меня, и его взгляд опускается на мою грудь. Я хмуро смотрю на его наряд. Он одет в обтягивающую футболку с заплатками на локтях, светло — голубую рубашку на пуговицах и пару идеально свободных и подогнанных по фигуре джинсов. Он выглядит как горячий профессор.

— Я не знаю, он довольно сложен. — Джаспер ухмыляется.

Я фыркаю. Я не хочу, но, черт возьми, теперь я не могу перестать думать об огромных грудных мышцах Ареса.

— Тихо, — рявкает один из стражников.

Моя маска мгновенно опускается обратно на лицо. Что я делаю? Шучу? Мне нужно сосредоточиться.

— Держитесь! — рявкает стражник, который сопровождает нас повсюду.

Снова это происходит. Я кладу руку на плечо Джаспера, и Грир делает то же самое со мной. Куда нас теперь переносят? В этой гребаной одежде. Чувство, когда меня дергают за живот, становится знакомым, и в мгновение ока мы стоим в темном коридоре. Это ловушка? Что происходит?

Рев огромной толпы привлекает мое внимание. Мои глаза привыкают к внезапной темноте, и я осматриваюсь. Мы в холле, с одной стороны которого тяжелый черный занавес. Я поднимаю взгляд и нахожу блоки, канаты и круглую металлическую лестницу в углу, которая ведет к проходу. Они привели нас в театр.

Жрецы забиваются в темные углы и прислоняются к стенам. Прячутся и ждут, когда кто — нибудь нарушит одно из их правил или пока они не увидят что — то оскорбительное, что выведет их из себя. Это может быть что угодно.

Нервный парень в очках в темной оправе, которого мы видели ранее, появляется перед нашей группой и машет листом бумаги. — Вот что происходит. Фаддей назовет ваше имя, а затем вы выйдете на сцену, когда он будет представлять вас. На полу есть отметки с номерами. В каком бы порядке вас ни вызвали, это ваш номер. Так что, кто бы ни был первым, вы пройдете весь путь через сцену и встанете ближе всех к Фаддею. Поняли. Хорошо. — Он даже не останавливается, чтобы перевести дух, и сам отвечает на свой вопрос, прежде чем начинает подталкивать нас к краю сцены.

Он тихо говорит в наушники, а затем смотрит на сцену, как будто боится, что она загорится. Я понятия не имею, что происходит, поэтому стою сбоку от сцены, пытаясь заглянуть за занавес. Я почти ничего не вижу, кроме Фаддея, чьи волосы сегодня выглядят особенно блестящими. Он на противоположной стороне сцены от того места, где мы ждем. Он держит тонкий микрофон и сидит на краешке высокого стула.

— Вы готовы? — Фаддей ухмыляется, наклоняясь к толпе. Я не могу их видеть, но их реакция громкая и возбужденная. — Мы наблюдали за их тренировками, узнавали об их прошлом, наблюдали за их талантами и страхами.

Тьфу. Он говорит о камерах, постоянно снимающих нашу жизнь в тренировочном центре. Они есть в каждой комнате, кроме наших спален и ванной, слава Аиду.

— Пришло время испытать их мужество. Геракл выдержал двенадцать испытаний и выжил. Но выйдет ли эта последняя группа соперников невредимой?

Публика кричит. Фаддей впитывает бешеную энергию, которую он создает.

— Давайте поприветствуем нашего первого чемпиона. — Голос Фаддея понижается до тона диктора, наполненного драматическим напряжением. — Его называли жестоким, корыстолюбивым, умным и, о боже, очень красивым. Этот чемпион оттачивал свои навыки и готовился к Играм с четырехлетнего возраста. Сражается под знаменем Зевса, Атлас Моррисон!

Толпа сходит с ума. Лицо Атласа холодно, как камень, когда он выходит на сцену. Он не смотрит на кричащую массу людей. Его глаза сосредоточены на Фаддейе. Он останавливается, не глядя на свой номер на полу, как будто точно знает, где встать. Практиковал ли он это, когда я проходила интервью?

Фаддей продолжает, и становится ясно, что у каждого из нас будет собственное представление, насыщенное прилагательными. — Он хитрый, безжалостный и дерзкий, с глазами цвета льда, которые растопят все женские сердца.

Я сразу понимаю, о ком он говорит, и трудно удержаться от громкого — ха.

— Сражается под знаменем Геры, Престон Брэнниган.

Фаддей продолжает, представляя всех остальных чемпионов, пока я не остаюсь последней. Я сильно сомневаюсь, что это нарочно, но мне не нравится чувствовать, что меня выделяют. Я бы предпочла спрятаться прямо среди других.

— И, наконец, наша последняя чемпионка вечера. Ее называли наглой, настойчивой и немного раздражительной. Может, у нее и нет никакой подготовки, но она компенсирует это своей отвагой.

Было бы плохо ударить Фаддея на глазах у бог знает скольких людей, не говоря уже о миллионах, которые, вероятно, смотрят этот цирк по всему миру. Я делаю глубокий вдох и выдыхаю, сосредотачиваясь. Я провожу пальцами по маминому ожерелью и отбрасываю несправедливость всей этой ситуации.

— Сражается под знаменем Ареса, Рен Торрес.

Нервный ассистент толкает меня в плечи, когда я не двигаюсь немедленно. Я медленно поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Он сглатывает и делает шаг назад.

— Тебе нужно идти.

— Никаких прикосновений. — Мой голос низкий, монотонный.