Мороз и ярость

тлас пересекает зал, расталкивая танцующие пары. Он идет ко мне, пробираясь прямо сквозь разговоры и группы людей. Я жду, мои ноги застыли на месте, в то время как сердце бешено колотится в груди. Он останавливается в нескольких дюймах от моего тела, никто из нас не произносит ни слова. Есть только жгучее желание, пульсирующее под моей кожей. Необходимость быть рядом с ним, прикасаться к нему. У меня болит горло, пульсирует между бедер.

Моя ярость утихает, как только он оказывается рядом, но что — то здесь не так. Должно быть, это все из — за людей. Нам нужно побыть наедине.

Атлас хватает меня за руку и поворачивает, ведя обратно через толпу в коридор. Я ловлю смех Афродиты и Джейд, когда мы спешим мимо, но не могу сосредоточиться на том, почему это должно меня беспокоить. Атлас, похоже, знает, куда он идет, потому что мы проходим дверь за дверью по пустому коридору и поднимаемся по лестнице. Мне все равно, куда он меня поведет; мне просто нужно быть с ним, чувствовать его кожу и пробовать его на вкус. Оставить весь остальной мир позади и отгородиться от всех остальных до тех пор, пока мы не станем единственными важными людьми.

Мы практически бежим, воздушная ткань моего платья развевается за мной. Это флаг капитуляции перед теми чувствами, с которыми я боролась из — за Атласа с самого начала. Атлас крепко сжимает мою руку в своей, и я никогда не была так уверена, что кто — то не собирается меня отпускать.

Атлас останавливается, но я продолжаю двигаться, моя грудь прижимается к его спине, а свободная рука скользит по его бедру, чтобы коснуться живота. Атлас стонет, и я ворчу, разочарованная слоями одежды, которые на нем надеты. Дверь распахивается перед Атласом, и он втаскивает меня внутрь. В комнате темно, но мне все равно, когда Атлас разворачивает меня и прижимает к двери своим телом. Он поднимает мои руки над головой, прижимая их к прохладному дереву, в то время как другой рукой обхватывает мою шею. Он откидывает мою голову назад со звуком отчаяния.

— Ты сводишь меня с ума, — рычит Атлас, и от этого звука у меня поджимаются пальцы на ногах.

Прежде чем я успеваю перевести дыхание, его губы опускаются и захватывают мои в поцелуе.

На краткий миг безумие утихает, но затем оно возвращается к жизни с удвоенной силой. Меня захватывает ощущение губ Атласа. Его поцелуй голодный, опустошающий и непохожий ни на что, что я когда — либо испытывала. Он целует всем телом, его рука сжимает мое горло, его бедра двигаются в том же ритме, что и его язык. Я и не знала, что поцелуй может быть таким всепоглощающим.

Атлас отпускает мои руки, и я обхватываю его голову, отчаянно желая, чтобы он продолжал целовать меня. Это единственная мысль, которая занимает мой разум. Все, что имеет значение, это то, что он никогда не переставал прикасаться ко мне. Глубоко в моей душе есть слабый импульс осознания, пытающийся предупредить меня о чем — то, но мне все равно.

Атлас поднимает меня, и мои ноги обвиваются вокруг его талии, его руки обхватывают мою задницу. Он ведет нас в комнату, по пути нащупывая выключатель и щелкая им. Едва заметно, что мы находимся в огромной спальне. Две лампы на прикроватных тумбочках отбрасывают приглушенный свет, который мягко освещает половину комнаты. Стены угольно — серые, а кровать с тяжелым кожаным изголовьем и темным постельным бельем. В комнате чисто, но чувствуется, что ею не пользуются. Тем не менее, в воздухе витает знакомый аромат, но я слишком рассеяна, чтобы распознать его.

Атлас шагает по комнате, как будто не держит меня, без намека на напряжение, когда он медленно опускает меня на кровать. Когда он начинает отстраняться, я пытаюсь удержать его, но он уклоняется от моих протянутых рук, пока не встает надо мной.

Мои ноги свисают с края кровати, а Атлас стоит между ними, на его лице медленно появляется улыбка. Он настолько великолепен, что даже Боги не могут сравниться с ним. Моя грудь вздымается, а платье жмет. Я хочу сорвать его, а затем и всю одежду Атласа.

Тихий голосок в глубине моей головы шепчет, что что — то во всем этом не так, но я качаю головой. Единственное, что неправильно, это то, что Атлас не прикасается ко мне.

— Прикоснись ко мне, — приказываю я, мое тело извивается и ерзает на кровати, когда боль глубоко внутри меня растет, почти подавляя меня.

— Ты такая чертовски красивая, — говорит Атлас низким грудным голосом.

Он наклоняется, чтобы снова поцеловать меня. Я выгибаюсь в его руках, пока они очерчивают изгибы моего тела. Чем дольше мы целуемся, тем больше рассеивается туман отчаяния. Я отстраняюсь ото рта Атласа со вздохом, уставившись на него, пока на меня обрушивается буря эмоций. Страх, что что — то заставило меня потерять контроль над собой. Гнев из — за того, что у них хватило наглости манипулировать моими чувствами. Тоска по Атласу.