Мороз по коже (СИ)

Всё вокруг потеряло смысл. И мысли Тимура о медали тоже. Он вдруг понял, что делал все предыдущие Олимпиады не то и не так. Он не будет никогда рад своему прокату в полной мере, если не будет это делать от души. А сейчас его душа пела. Пела о том, какой путь ему пришлось пройти, чтобы попасть на эти Игры.

Она не пела о тяжелом детстве, она пела только о первом Чемпионате России. О том, где маленький мальчик, едва ли допущенный до этого старта, выходит и выполняет программу так, что все люди не могут сдержать слёзы. Он станет самым молодым спортсменом, завоевавшим когда-либо медаль Чемпионата России.

Четверной лутц.

Свой первый четверной лутц он исполнил в двенадцать лет. Он случился под конец тренировки, тренировки с кучей падений с этого прыжка. Глаза были мокрыми от слёз, но Тимур не собирался сдаваться. Он вставал раз за разом, под суровым взглядом Дениса Руслановича. На тот момент они работали всего несколько недель.

Денис Русланович восхищался этим парнишкой. Убьется, но всё сделает. Ему было наплевать на возможные травмы, ему был важен результат.

— Услышим ещё его имя, — произнёс он тогда Варваре Михайловне, которая просматривала этого мальчика для своей группы.

— Нет, Денис, знаешь… — она неопределенно повела плечами, — я не хочу брать этого мальчика. Какой-то он нескладный совсем.

«Нескладный?!» — хотелось вопить тогда Ушакову. Но, он промолчал. И оставил себе своего первого личного ученика. Экспериментального. Подумал, терять нечего. Не получится, разорвут сотрудничество.

Вот тебе и разорвали.

Четверной тулуп.

Нескладный парень сейчас показывал такую хореографию, которую никто на этом свете выдать не мог. На данный момент. Появятся и новые звёзды, но это время — время для сияния Тимура.

Он всегда скучал по временам, когда на фигурное катание его возил отец. Он не был фигуристом, в отличие от мамы, поэтому многого не понимал. Зато, всегда поддерживал, всегда был на его стороне, и никогда не позволял себе лишнего.

В последний раз они виделись перед его тренировкой. А могли увидеться ещё несколько часов… А то и больше. Тимур мог всё изменить. И он был в этом убежден. Увы. Тренировка заняла всё время тогда.

Тимур не был на кладбище много лет. Не мог, не хотел ощущать себя слабым. О не хотел, чтобы кто-то знал, что он может рыдать. Не хотел признаться самому себе, что он не каменная стена.

Он побывал там впервые в двадцать семь лет. Последний из всей своей семьи. После Чемпионата Европы, когда очень четко ощутил, как скучает. Скучал и раньше. Но, сердце начало звать туда.

Он был один. Ева ждала его возле машины, за пару километров от этого места. Дима, стоящий рядом с ней, смотрел очень сочувствующе в спину Тимуру. Прекрасно понимал, чему его стоит пересилить себя и оказаться на этом участке.

Отец любил Тимура больше всех остальных. Они и знали друг друга дольше. Андрей. Его звали Андрей, и он был хранителем для Тимура. За спиной вырастали крылья, когда он кидал поддерживающие шутки.

Эти крылья оборвались слишком рано.

Четверной лутц…

И он летит вниз. Так же, как летел тогда, когда узнал об этой новости. Лёд не мягкий. Нога это отчетливо ощущает, но большая боль сейчас в душе. Оступился на важнейшем прокате своей жизни. Как обычно, как и в прошлый раз, когда он стал серебряным. Глаза в полёте нашли глаза Дениса Руслановича. Миллисекунду они смотрели друг на друга. И всё понимали.

Ушаков выругался и отвернулся ото льда. Он не видел, как Тимур поднялся на ноги и продолжил программу, не слышал музыку. В ушах звенело. Он снова падает, снова всё как в кошмаре.

— Дэн… — Роман обращается к нему, пытаясь вернуть в нормальное состояние.

— Не трогай меня, — шипит Денис Русланович, сжимая кулаки. Успокоится. Обязательно.

— Ев, он успокоится… обязательно, — эти слова Ева слушала, не находя себе места от осознания, что Тимур сейчас один на один со своим главным страхом. Дима поддерживал как мог, но… сам всё понимал.

Тимур шёл по грубой траве, за которой уже давно никто не ухаживал. Кладбище — не самое приятное место для прогулки. Тут везде смерть.

Участок он узнал сразу. Убранный, красивый. И памятник. С его лицом.

— Привет, папа.

Тройной аксель.

И снова тройной аксель.

Через боль. Нужно компенсировать предыдущее падение, нужно хоть что-то делать! Он должен победить.

— Он должен победить! — мама шипела очень громко, Тимур не мог не услышать.

— Дорогая, он просто мальчик. Пусть катается, и всё.

— Ты не понимаешь!..

Он понимал. И понимал побольше, чем родная мать, отдавшая свою жизнь тому же спорту.

Эмоции выплеснулись из Тимура ровно в тот момент, когда он посмотрел в глаза выбитой на памятнике фотографии. Внутренний ограничитель смело волной, он не смог удержаться на ногах. Сухая трава стала для него пуховой подушкой.

Слов не было. Были лишь глухие мужские рыдания.

Четверной риттбергер.

Ойлер.

Тройной сальхов.

Ногу свело, но он выдержал прыжок. Четверные закончились.

Лёд — целая жизнь. Это не просто спорт. Тимур готов кататься до посинения, пока ноги не откажут передвигаться. До момента, пока его душа всё ещё поёт о любви.

Этот спорт подарил ему и любовь.