Морпехи против «белых волков» Гитлера

Но пулеметам винтовочного калибра трудно соревноваться с пушками. Стрелок погиб через несколько секунд, а следующий «Фокке-Вульф» всадил залп всех огневых точек в кабину управления и застекленный нос бомбардировщика. Ил-4 с погибшим экипажем, кувыркаясь, летел вниз, разваливаясь на куски.

Павел Горшеня матерился от злости, увидев, как за минуту погибли три самолета. Он не имел права покидать бомбардировщики и кидаться в бой. Задачей его эскадрильи была защита Ил-4 и Пе-2 от вражеских истребителей.

Их уже скопилось не меньше двух десятков. Приближаться вплотную они не рисковали, стрелки бомбардировщиков вели огонь из всех пулеметов. Сопровождавшие их «Яки» и Ла-5 тоже огрызались.

Горшеня поймал в прицел вырвавшегося вперед молодого немчонка на «Мессершмитте» и вкатил точную очередь. Двигатель вспыхнул, и «Мессершмитт» закрутился в безнадежном штопоре, исход которого только один — смерть.

Количество немецких истребителей увеличилось до тридцати, пилоты люфтваффе рвались отомстить за горевшую авиабазу. Они сопровождали наши самолеты едва не до аэродрома, хотя потеряли от оборонительного огня два «мессера». Но огонь многочисленных пушек, даже с дальнего расстояния, поджег еще один Пе-2, а другой буквально рухнул на взлетную полосу и сразу вспыхнул. Успел спастись лишь стрелок.

Девять десантников во главе с комиссаром Слободой сутки выбирались из вражеского тыла. При переходе линии фронта погиб еще один боец. Все восемь уцелевших краснофлотцев, в том числе Николай Захарович Слобода, получили ранения разной степени. Несколько человек положили в госпиталь, легкораненые лечились в санчасти.

Об успешном налете на авиабазу «Тулома», хоть он и стоил немалых потерь, коротко сообщило Информбюро. В центральных газетах это сообщение перепечатали, но ни слова не сказали об участии в операции бойцов бригады морской пехоты. Лишь во флотской газете информацию немного расширили. Сообщили, что в операции принимали активное участие краснофлотцы из бригады капитана первого ранга Ю.

Буква «Ю» означала Юшин. Его хвалили за высокий уровень подготовки личного состава и почему-то ни слова не сказали о командире отряда «Онега» Никите Васильевиче Маркине. Да и вообще, слово «отряд» в статье не упоминалось.

Корреспондент, следуя хвастливой традиции газет того времени, упивался фразами о разгроме крупнейшей авиабазы. Красочно описывались десятки сгоревших и разбитых немецких самолетов, уничтоженные зенитные батареи. Упоминались лишь фамилии Слободы, Фатеева, Юркевича, которые проявили особый героизм.

– И все? — недоуменно спросил Паша Юркевич.

– Все, — равнодушно подтвердил Славка.

Глава 11

Остров Кайданова

Фатеев и Юркевич уже четвертую неделю лежали в госпитале. Комиссар Слобода выписался раньше.

У обоих бойцов вытащили из тела штук по тридцать мелких осколков от 20-миллиметровых снарядов и разрывных пуль. У Паши Юркевича воспалился и помутнел правый глаз, его хотели удалить, но отыскался хороший офтальмолог, и глаз удалось спасти.

У Фатеева дела поначалу обстояли хуже. Его привезли в госпиталь без сознания. Кожа распухла, из многочисленных ран сочилась бурая сукровица, температура поднялась до сорока градусов.

Почти все осколки удалили. Но за два дня, пока группа выбиралась из немецкого тыла, началось заражение. Славку спас пенициллин. Антибиотик, изобретенный еще в конце 20-х годов, очень медленно входил в практику. Союзники уже начали его понемногу применять. Наши, как всегда, тянули.

Так бы и загнулся Славка Фатеев в тесной палате для умирающих, но Никита Васильевич Маркин вместе с Юшиным пошли к американцам, рассказали, что мужественный разведчик, награжденный почетной грамотой конгресса США, находится при смерти.

– Помним, — закивали американцы. — Маленький моряк с красивым орденом. Чем сможем помочь?

– У него заражение крови. Говорят, помогает только пенициллин.

– У нас его тоже не хватает, но попробуем найти.

Созвонились с врачами, привезли флаконы с белым порошком и переправили их в госпиталь вместе со связкой бананов.

– Маленький моряк любит бананы. Пусть поправляется.

Славке было тогда не до бананов. Заморские фрукты отнесли своим детям санитарки, а Фатеева медленно выводили из полубессознательного состояния инъекциями пенициллина. Понемногу спал жар, подсыхали раны. Славку заставили через силу глотать бульон и теплое молоко. Через две недели уже вставал с койки и, пошатываясь, гулял по коридору.

Из отряда приезжали комиссар Николай Слобода, Антон Парфенов и Усман Салиев. Привезли коньяку, продуктов, письма из дома. Мать рассказала, что центр города полностью разрушен, уцелели лишь окраины. Красноармейск тоже бомбили, но бомбы сыпали в основном на заводы. От отца по-прежнему нет известий, скорее всего сгинул.

Пришло также письмо от соседки Оли. Ее послания были похожи одно на другое. Аккуратным почерком, без помарок (наверное, с черновика списывала), сообщала о том, что их комсомольская бригада получила за перевыполнение плана переходящее Красное Знамя. Кое-какие новости сообщала о соседских ребятах.