Морские были

Смущённый и радостный, позади офицеров стоял навытяжку матрос Потапов. Шишмарев протянул ему руку:

— Поздравляю с открытием, Потапов! Премия вас ждёт.

…Впереди все более отчётливо обрисовывалась группа низменных коралловых островов, густо покрытых тропическим лесом. Вскоре оказалось возможным сосчитать острова: их было одиннадцать, и все они соединялись длинным коралловым рифом. Кокосовые пальмы и хлебные деревья бросали на золотой песок манящую тень.

Внезапно из-за невысокого мыса стремительно вышли четыре лодки. Под треугольными, скроенными из рогож парусами, узкие и длинные, они, казалось, летели, едва касаясь волн.

Метрах в двадцати от шлюпа лодки остановились. Молча, с удивлением и интересом первобытные моряки смотрели на корабль. Рослые, отлично сложенные, мускулистые, с темно-коричневой, лоснящейся от кокосового масла кожей, все они выглядели красивыми здоровяками, а яркие цветы, которыми были украшены их причёски, и браслеты из раковин на руках повыше локтей придавали им праздничный вид. Одежда островитян состояла из повязок на поясах, плетённых из кокосовых волокон, да каких-то красных лент. Не было у них и оружия, — только две или три небрежно обработанные пики или, вернее, палки, назначение которых вряд ли могло быть военным.

Безвестное племя на малых коралловых островах в оружии не нуждалось. Здесь ещё не высаживались ни английские, ни испанские, ни португальские колонизаторы, не жгли селений и не захватывали в рабство этих вольных людей.

— Пригласите их на корабль, — сказал Шишмарев. — Подайте трап.

Лодки островитян двинулись к шлюпу, но сразу же остановились. С минуту островитяне совещались, поглядывая то на шлюп, то на берег. Им бросили верёвку, однако на лодках её не приняли. Островитяне не решались подняться на невиданный корабль к неведомым белым людям.

Они, конечно, не имели ни малейшего представления об огнестрельном оружии, которым в южных просторах океана колонизаторы опустошали в то время десятки и сотни островов. Более того, выяснилось, что эти люди не знали и железа. Когда лейтенант Игнатьев подплыл на шлюпке к островитянам и стал одаривать их всякими мелочами, — только маленькое зеркальце вызвало у них изумление и радость. На полоски толстого обручного железа, годного для поковки ножей, они смотрели равнодушно, даже с недоумением. Их удивила только тяжесть этих полосок… Полюбовавшись зеркальцем или куском пёстрой материи, островитяне без сожаления уступали эти подарки друг другу. Им не было знакомо понятие собственности и чувство вражды из-за вещей. Их радость была общей, как в дружной семье. И невольно думалось морякам о том, что, может быть, уже находится в пути тот неизвестный колонизатор, который, ступив на эту землю, скажет: «Здесь все — моё… Только моё, и ничьё больше. И острова, и пальмы, и рыба в океане, и птицы на ветках, и вы, дикари, мои. Слушать и повиноваться, иначе — смерть!»

Эти люди радовались каждому проявлению дружбы — улыбке Игнатьева, его протянутой руке, приветственным крикам моряков, тому, что матрос, сидевший на вёслах, тихонько напевал какую-то песенку…

Особенно понравилась островитянам одежда моряков. Ощупывая материю белого кителя, любуясь золочёными пуговицами и погонами, они просили Игнатьева подарить им такую одежду.

Он закивал в ответ и показал жестами, что согласен. Туземцы уже протянули руки и удивились, что Игнатьев не снимает кителя. Они сразу же поняли: белый человек хочет получить какую-то вещь взамен. Старший из туземцев показал на берег, на стройные пальмы и пригласил следовать за ним.

Лейтенант покачал головой и указал на корабль. Немалого труда стоило ему объяснить, что одежду получит тот, кто согласится подняться на судно.

Но островитяне и на этот раз отказались от приглашения моряков. Они, видимо, считали, что, поднявшись на корабль, должны будут уехать с этими белыми людьми.

Игнатьев понял это. Он прикоснулся к плечу вожака островитян, к своей и к его груди и, улыбаясь, вручил ему русскую медаль.

Большие бронзовые эти медали были заготовлены в Петербурге для вручения старшинам и вожакам племён на впервые посещённых землях.

Вожак радостно засмеялся и, ко всеобщему ликованию своих товарищей, прицепив медаль на тонко плетёный шнурок, повесил её на грудь.

Дружественной была их встреча с Игнатьевым и трогательно прощанье: склонившись через борт лодки, островитянин потёрся носом о нос лейтенанта… Повидимому, это было самое нежное выражение дружбы.

Шлюп обогнул острова. Определив их широту и долготу, Шишмарев нанёс вновь открытые земли на карту. Моряки назвали их островами «Благонамеренного».

Корабль уходил на север.

С палубы долго ещё были видны четыре лодки под малыми треугольными парусами: люди кораллового архипелага провожали своих гостей.

Глядя с кормы корабля на медленно тонущие вдали острова, лейтенант Игнатьев в раздумье сказал товарищам: