Впрочем, лорд Маркер тотчас же подумал, что это состояние молодого офицера легко объяснимо: люди, впервые побывавшие в серьезном деле, сумевшие отличиться и, по счастливой случайности, уцелеть, сначала обычно не умеют скрывать душевных переживаний. Головнин, очевидно, был из таких новичков. Однако пример его и храбрость следовало поощрить перед строем.
- Я отмечаю ваше отличное поведение в бою, - молвил лорд Маркер с улыбкой, подавая Головкину руку. - Вы вели себя в высшей степени похвально. Если это первый экзамен, я готов поставить вам сразу десять пятерок...
- Благодарю, сэр, - негромко ответил Головнин. - Только это не первый экзамен.
Командир фрегата подумал, что он должен был подробно поинтересоваться прежними аттестациями присланного к нему офицера, но, занятый разными неотложными делами и срочным выходом в море, он только запомнил фамилию русского.
- Я знаю, - нашелся Маркер, попрежнему приятно улыбаясь, - в морских баталиях вы не новичок! Но абордажный бой, да еще ночью - это все же в первый раз?..
- Так точно, сэр! - весело воскликнул Головнин, поняв англичанина. Благодарю за экзамен, сэр!..
Затем в командирском салоне офицеры стоя пили за здравие лорда Маркера, с именем которого в истории британского флота будет связан этот победоносный эпизод.
- Некоторых, кажется, смутили наши потери? - неожиданно спросил командир.
- Когда речь идет о славе, - воскликнул один из офицеров, - стоит ли считаться с какими-то тремя-четырьмя десятками матросских жизней?..
Эти слова были встречены возгласами одобрения. Но Головнин заметил негромко:
- Да, с этим следует считаться...
Лорд Маркер услышал его слова. На дряблом лице отразилось удивление:
- Вы говорите: следует считаться? Но вы - офицер и не щадили собственной жизни ради этой победы. Чему же вы больше радуетесь - победе или тому, что сохранили жизнь?
В наступившей тишине Головнин произнес отчетливо и спокойно:
- Победе и жизни.
- Объяснитесь. Разве для отважного русского офицера победа не дороже жизни?
- Конечно, дороже, - сказал Головнин. - Я радуюсь этой победе потому, что мы - ваши союзники в борьбе против Наполеона. И одновременно я счастлив, что остался невредимым. Моя жизнь еще будет нужна отечеству.
- Мне очень приятно, - проговорил лорд Маркер, поднимая в честь Головкина бокал, - что на моем корабле служит такой отличный моряк и друг Англии. Англия никогда не забывает своих друзей. Где бы вы ни были и что бы ни случилось впереди, - Англия будет помнить вашу службу...
Когда через несколько месяцев Головнин прощался с моряками "Фосгарта", от имени командира ему вручили пакет. На берегу он прочитал отзыв о себе. Отмечая заслуги Головнина, лорд Маркер особенно подробно останавливался на ночной абордажной схватке, указывая, что русский офицер был в голове сражавшихся, дрался с необыкновенною отвагою и был счастлив, что остался невредимым.
Значит, запомнился англичанину ответ Головнина. А русскому моряку запомнилась фраза, произнесенная командиром фрегата: "Англия никогда не забывает своих друзей"...
В 1806 году, когда Василий Головнин дальним путем - через Швецию и Финляндию - прибыл из Англии в Петербург, город русских моряков Кронштадт - торжественно отмечал знаменательное событие: корабли русского флота "Надежда" и "Нева" возвратились из первого кругосветного плавания.
Завершение этого славного похода было подлинным торжеством. Доброе начало положено!.. Отныне русские моряки пройдут в самые далекие страны.
Еще будучи воспитанником Морского корпуса, Василий Головнин мечтал о таких походах. Эта мечта не исчезла и теперь, не потерялась среди многих житейских забот.
Не каждый из давних петербургских знакомых Головнина смог бы догадаться, что в этом испытанном, внешне суровом и строгом офицере попрежнему жила юношеская страсть к беспокойным морским дорогам, к штормовым просторам морей и океанов, еще таивших множество загадок.
Он считал, что русские моряки должны разгадать эти загадки, пройти нехоженными широтами, нанести на карту еще не открытые земли.
В Англии Головнин не просто отбывал срок, положенный для усовершенствования в военно-морском деле. Пристально присматривался он ко всему, что могло оказаться ценным для родного флота, - к работе верфей, к мастерству корабельщиков, к военно-морской сигнализации, к особенностям маневров, к распорядку на кораблях... Много здесь было такого, что следовало отбросить как хлам, как дикий пережиток. Не случайно сказал он в присутствии лорда Маркера, что с жизнями матросов следует считаться. Свирепая дисциплина в британском флоте и бессмысленно-жестокая муштра всегда вызывали у Головнина отвращение.
Но было и такое, что могло стать полезным для молодого русского флота. Головнин написал сравнительный обзор состояния английского и русского флотов, составил свод морских сигналов и переслал все это в Адмиралтейств-коллегию, адмиралу Павлу Васильевичу Чичагову.
Адмирал спросил: