Морские повести

С палубы до Малахова доносятся слова боцманской команды: «С правого борта… на катер!» И немного погодя: «Отва-али-вай!..» Слова эти тут же тонут в жестяном грохоте ветра, но Малахов успевает удивиться: кого ж это и куда послали в такую страшную непогодь?..

Он все силится что-то вспомнить, что-то очень важное, а вот что? Ах да: вернемся в базу — надо будет устроить Климачкова в боксерскую школу. Куда ж это годится: здоровый, крепкий парень, а неуклюж и робок, как девчонка. А ведь из него, пожалуй, вышел бы неплохой боксер, у него плотное тело, в тугих мышцах…

Он закрывает глаза и видит: идут они вдвоем с Катей по центральной улице в Костроме, и девушка все удивляется: «Ах, какие у вас тут зеленые улицы!» — «А как же, — снисходительно соглашается Малахов. — Ты еще нашей Волги не видела, погоди — я тебе Волгу покажу…»

Сам того не замечая, он засыпает. Что ему до того, что каюта ходит ходуном и что пустой ребристый стакан, соскользнув со стола, с грохотом бегает по палубе, будто живой, — из угла в угол.

Малахов крепко спит.

5

Спит ночной город у моря.

Уснули трамваи под каменным сводом депо, прижав, как руки, свои дуги. Им рано выходить на работу, и короток их сон. Уснули автобусы в темных гаражах — им выходить на работу еще раньше. Уснули простуженные портовые катера.

Спят усталые люди в домах, и в спальни заходят на цыпочках сны…

Даже волны в просторной бухте и те словно тоже уснули. Заслоненные рукой широкого мыса, отгороженные ближними и дальними островами, они здесь почти не чувствуют шторма; лишь тихо и мерно покачиваются, то натягивая, то отпуская тяжелые якорные цепи, огромные махины стальных кораблей. Спит город в июньской ночи.

И никому в нем нет дела, что где-то в слепой и качающейся тьме нетерпеливо приглядывается к цепочке далеких береговых огоньков Озерновской базы маленький кораблик «Баклан».

Впрочем, как это никому нет дела? Неправда.

А оперативному флота — молодому, спокойному офицеру? Он через каждые двадцать минут приказывает запросить место «Баклана» и, облегченно вздохнув, отмечает его на карте. Их много сейчас, таких «Бакланов», в штормовом неспокойном море; и оперативному, видно, так и не удастся дочитать последнюю главу запрятанной в ящик стола интереснейшей книги «Война невидимок».

И дежурному по соединению тоже есть прямое дело до того, где находится в эти минуты «Баклан». Дежурный от нечего делать разглядывает свой пистолет «ТТ»: надо бы почистить, да на дежурстве не положено. Он мурлычет под нос неизменную песенку ночных дежурных «Без любви ходить по свету нет судьбы печальнее», потом, спохватившись, крутит диск телефона:

— Старшина Петренко? Из хозяйства Листопадова есть что новое? Посылочки никакой?

Как все дежурные, он не скажет — корабль, а скажет — хозяйство, и не депеша, а посылочка…

И Зинаиде Сергеевне Листопадовой что-то не спится в эту теплую летнюю ночь. Она приподнимает голову, прислушивается: шумит море вдали? Шумит!.. И, покачав головой, вздыхает.

Ей уж, видно, не спать до утра.

И откуда мы знаем, может, тоже из-за этого шторма не спится веселой девушке, по имени Катя? Девичьи думки — не грошики в сумке, не откроешь, не переберешь…

Вот ведь сколько человек думает сейчас о «Баклане».

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

У каждого корабля должно быть на берегу свое начальство: какой-нибудь отдел, управление или еще что. Корабль, скажем, вышел в море, — а на берегу считают пройденные им мили, и не просто мили, но тонно-мили, сутко-мили, человеко-мили, еще какие-то мили из тех, что пишутся через черточку. На берегу подсчитывают все: количество съеденной матросами гречки, вес выпущенных по щиту снарядов, срок годности ветоши, которой протирают детали машин, хотя, кажется, она уже давным-давно ни на что не годна.

Кому и зачем все это нужно — чаще всего никто не знает, но упаси бог напутать в подсчетах…

Для «Баклана» береговым начальством является ОВСГ — отдел вспомогательных судов и гаваней, а в нем — подполковник Федор Федорович Тыря. Пеструю жизнь прожил этот пожилой, тучный и малоподвижный человек с багрово-сизым отечным лицом. Изобрази такого в повести — небось еще скажут: нетипично. А между тем сам он всех меньше думал о типичности или нетипичности своего опыта жизни. Был он и начальником учебно-курсового комбината, и главой Военторга, и кем-то в администрации флотского Дома физкультуры; а теперь вот — приходится ему нести всю полноту ответственности за всевозможные «Бакланы», «Гагары» и прочую рухлядь.

Нельзя сказать, чтобы Федор Федорович был врагом Листопадова, хотя он и недолюбливает командира «Баклана». Ему в Листопадове не нравится решительно все: спокойствие, холодная усмешка, не нравится то, что тот наперед знает, что ему будет сказано. И все-таки нет никаких оснований утверждать, будто подполковник Тыря — враг командира «Баклана».