Морские рассказы. Жизнь судового механика. Избранное

По морской традиции моряки двери в каюту никогда не закрывают. Ни в море, ни на стоянке, если они находятся на судне. Это потом уже стали закрываться двери, когда появились пираты, а в портах воры. А тогда, в те спокойные Советские времена, двери в каютах вообще ни у кого не закрывались.

Проснулся – дверь открыл, значит, можно заходить. Если дверь закрыта – значит, спишь или на берегу – не заходи. Дверь в каюте Иван Степановича оставалась открытой. Поэтому я сделал вид, что вышел, но сам остался около двери, чтобы послушать процесс развития дальнейших событий.

Одна из них – по голосу брюнетка, продолжила свой рассказ:

– У нас сейчас началась практика.

– Ну, и что же это за практика такая для девушек? – послышался вкрадчивый голосок Ивана Степановича. Как будто это кот мурлыкал после съеденной сметаны. – А бумаги об этой практике у вас есть?

– Да вот они, – послышался шорох разворачиваемых листов бумаги. – Практика у нас на целый месяц, – продолжала брюнетка. – Вот и направили нас из пароходства к вам. Вот наши паспорта, вот направление, что мы направляемся из пароходства к вам на практику.

– Ну да. Да-да-да, – послышался скрежет пальцев по коже. Иван Степановичем всегда так зверски чесал лысину, когда начинал интенсивно думать о пришедшей проблеме, которую надо было срочно решить.

Он что-то мычал и ходил по каюте, а потом загадочно произнёс:

– Девушки, но вы, вообще-то, знаете, что такое море? – в каюте воцарилось небольшая пауза, которую прервал сам Степаныч. – Ну, как же вы на целый месяц пойдете с нами в рейс? Это же будут шторма, морская болезнь, нехватка воды. Да, мало ли что может произойти в море? Может быть даже и кораблекрушение.

На такую проникновенную речь брюнеточка нежным голосочком прервала Степаныча:

– А вы знаете, может быть, мы с вами как-то договоримся об этом, чтобы избежать таких приключений? Вы нам напишите, что мы эту практику тут у вас проходили, а мы тогда в рейс и не пойдем.

– Каким образом Вы это себе представляете? – уже не на шутку возбуждённо переспросил её Иван Степанович. – Вы же должны отработать свою практику! – повысил он голос.

– А Вы напишите нам такую бумагу, что мы прошли у Вас такую практику и печать поставьте, а потом и распишитесь, – мило упрашивала его брюнетка.

– Так я же не капитан, чтобы расписываться, – выставил контраргумент Степаныч, чтобы отвязаться от девчонок.

– Но печать-то у вас есть? – настаивала на своём брюнетка.

– Печать есть, – немного подумав, согласился с таким доводом Иван Степанович.

– А у нас в институте капитанскую подпись никто не знает. Так что, какая разница, кто подписал? Лишь бы печать была, – наивно подытожила свои рассуждения собеседница Степаныча.

Опять послышался скрежет пальцев на затылке Ивана Степановича. Он долго молчал, расхаживая по каюте, чего-то тяжело вздыхал, а потом уже решительно выдал созревшее решение:

– Так, девочки, я, вообще-то, с этим согласен, но только с одним условием.

– С каким условием? – уже дружно в один голос, чуть ли не выкрикнули все девчата.

– Вот если вы почистите ресивер главного двигателя, то я подпишу все ваши бумаги.

Стоять мы здесь у причала будем ещё неделю. Может, за неделю и управитесь. Работы там много. Работа, конечно, не ахти какая сложная, но – грязная, – честно сознался он. – И её надо обязательно сделать в течение стоянки, – подытожил Иван Степаныч.

Девчонки в один голос стали заверять Ивана Степановича:

– Да, сделаем мы, сделаем эту работу.

– А, если мы её сделаем, то Вы потом подпишите нам бумаги? – это опять был голос брюнетки.

– Потом всё вам подпишу, родные вы мои, – уверенно подтвердил Иван Степанович.

Неожиданно из каюты послышался хлопок ладони по столу и Иван Степанович громко прокрисал:

– Лёха, заходи! Я слышу, что ты там сопишь. Иди сюда!

Я зашел в каюту, и Иван Степанович полез в свой заветный ящичек с ключами:

– Вот девчонки. Это моторист Лёха. Он отведёт вас в каюту. Вы там переоденетесь, а потом он вам покажет всё, что вам предстоит сделать, – и обратился ко мне. – Вот тебе ключ от запасной каюты. Покажи девушкам, где им раздеться и что им предстоит сделать.

Дайте им робу, сапоги и все такое остальное, чтобы они почистили ресивер. Вас, охломонов, на сегодня я прощаю, а вот девчонки пусть поработают. Но! – он грозно посмотрел на меня: – Смотрите, чтобы за ними был постоянный контроль. Не дай бог, чтобы что-нибудь случиться с ними! В льялах сгною, – об этом можно было не сомневаться, если Степаныч пообещал это.

Но потом, уже более мирным тоном, он продолжил:

– Электрики пусть организуют им безопасные лампы, вы им выдайте ветошь, и пусть они все почистят, – повторил он. – Когда после чистки вы всё проверите, то позовите меня. Вот тогда я уже сам осмотрю этот наш прекрасный ресивер.

После такой продолжительной речи, от которой у Степаныча даже пот проступил на лбу, он вновь обратился к девушкам: