Морской демон

— Он не такой, каким должен быть — бесцветным, безвкусным и практически с нулевой пищевой ценностью. Словом, никаким.

— Тогда зачем его покупать?

— Я и не покупала. Или это сделала мама, или поставщик что-то напутал.

Она хлопала крышками контейнеров: лимон, масло, нашинкованная капуста. К моменту, когда она выбивала чек за лобстеров, Дилан поставил на пол последний ящик.

Реджина шумно выдохнула.

— Спасибо. Думаю, я перед тобой в долгу.

— Я уверен, что о форме оплаты мы сможем договориться, — мягко сказал он.

Она фыркнула.

— Я приготовлю тебе обед.

— Я имел в виду вовсе не это.

Он потеснил ее к обитой металлом стойке и во взгляде больших карих глаз прочел, что она прекрасно его понимает.

— Тогда плохо, потому что это все, что я могу тебе предложить.

Он прижался ногой к ее бедру и запустил пальцы в ее волосы, под бандану. Под ладонью он чувствовал ее пульс, бившийся в жилке на шее.

— Значит, я не стану ждать, пока ты мне что-то предложишь, — сказал он и прильнул к сердито сжатым губам.

Ее вкус был таким острым и таким земным! Он напоминал разогретые на солнце помидоры, оливки и чеснок. А пахла она абрикосами. Она наводнила собой все его чувства, заполнила его мысли. Хорошо, да, сейчас… Ее руки обвились вокруг его шеи. Ее рот был горячим и жаждущим. Она прижалась к нему, и он ощутил напряжение в ее тугом теле. Небольшая грудь, тонкая талия, узкие бедра — все такое прекрасное, такое женственное, все принадлежит ему… И живший в нем голод выпустил когти.

Он не знал, чего хочет. Чего-то… Сбросить сексуальное напряжение, это да. Но ему было нужно больше. Он хотел почувствовать, как она трепещет, как тает у него в руках. Хотел, чтобы она была мокрой и мягкой, чтобы была под ним. Он невыносимо желал ее нежности. Ее прикосновений.

Он поднял ее и усадил на стойку. Она обхватила ногами его талию, и он уже представлял, как сдирает с нее джинсы, как прокладывает дорогу к ней, в нее, прямо сейчас. Он уже нащупал ее пояс.

Ее руки легли ему на грудь.

Хорошо, да, касайся меня!

Она с силой оттолкнула его. Сбитый с толку, он поднял голову.

У нее были влажные губы и темные глаза. Маленький золотой крестик двигался в такт дыханию.

— Так что у тебя за дела с Маргред? — спросила она.

— Что?

— О чем вы говорили, когда я вошла?

У него кровь стучала в висках.

— Это не имеет ни малейшего отношения к тебе. И ко всему этому.

— Да? — Она попыталась сжать ноги. Он не шевельнулся. — Я не собираюсь заставлять ее ревновать. И покрывать делишки, которые вы скрываете от Калеба. Чего ты хочешь, Дилан?

— Я думал, это очевидно.

— Только не для меня.

Он взял ее руку и прижал к низу живота, где его твердое естество болезненно рвалось к ней.

— Тебя, — сказал он. — Я хочу тебя.

Губы ее дрогнули, но тут же скривились в презрительной улыбке.

— Очень хорошо. Прости, только мне это не польстило.

И не убедило меня.

Он рывком ткнулся членом в ее ладонь.

— А что могло бы тебя убедить?

Покраснев, она отдернула руку.

— Не знаю. Но уж никак не тисканье на кухонной стойке.

Где были, там и справились…

— Я тебя не тискал, — раздраженно сказал он.

Но прежде чем он успел повторить свою попытку, она уже оттолкнула его.

— Я не всегда имею в виду тебя, красавчик.

Все- таки есть другой мужчина!

Глаза его сузились.

— Кто он?

— Я не хочу об этом говорить.

— Тогда не следовало о нем упоминать! Так кто он?

— Как будто тебе действительно это интересно! — Она подняла голову, почти коснувшись его подбородка. — Ты сейчас не обо мне думаешь, а о том, кто еще получал то, чего так хочется тебе. Пошел ты!

— Ты же сама мне помешала. Тогда хотя бы поговори со мной.

Неожиданно вырвавшийся у нее смешок удивил обоих.

— Это был отец Ника. Доволен? Я работала у него.

— В Бостоне.

Ее глаза удивленно округлились.

— А ты откуда знаешь?

— Мне сказал Ник. Еще в первый день, на берегу.

Ее рука потянулась к цепочке на шее, к тотему Христа. Дилан видел этот жест и раньше. Может, она обращалась к Нему за помощью? Или это была просто привычка?

— Ник говорил с тобой о своем отце? — спросила она.

Он рассматривал ее грудь, золотую цепочку, гладкую кожу над краем майки на лямках.

— Он сказал, что ты от него ушла.

— Да. После того как Алэн четко дал понять, что не собирается иметь ничего общего ни со мной, ни с моим ребенком.

Что ж, дети — это… Дети являются серьезным обязательством. Неудивительно, что тот парень испугался. Дилан перевел взгляд с легкого изгиба груди на ее рот, чувственный и немного печальный.

— Есть вещи и похуже, чем расти без отца, — заметил он.

— Мне ли не знать…

Он удивленно поднял брови.

— Отец бросил нас, когда мне было три года, — пояснила она.

— С тобой была мать.

— Да, когда не работала… Для Ника я хотела бы другой жизни.

Тени в ее глазах встревожили его.

— У тебя не было выбора, — сказал он.

— Тогда — нет. Зато сейчас есть.

Дилан не ответил. Его рассудок по-прежнему был затуманен вожделением. Она вздохнула.

— Я не могу стать Нику матерью, которая постоянно будет рядом. Все, что я могу сделать, это уберечь его от человека, к которому он может привязаться.