Морской фронт

Наши планы всегда предусматривали, что оборонительные минные заграждения надо ставить немедленно при возникновении угрозы войны, чтобы упредить противника и преградить его подводным лодкам и минным заградителям доступ в Финский залив. Это касалось и подходов к Моонзундским островам, базам и входу в Рижский залив. Однако нам категорически запрещали постановку мин без особого разрешения. Не раз пришлось и мне по этому поводу вести телефонные разговоры с заместителем Наркома ВМФ адмиралом Л. М. Галлером.

— Товарищ Пантелеев, будьте во всем осторожны, — неизменно напоминал он. — Какие вы там задумали мины ставить? Не поддавайтесь провокациям и, пожалуйста, не шумите раньше времени.

Раньше времени… А может, уже поздно?.. В течение всего дня 21 июня из Ханко и Риги командующий флотом получал доклады и донесения, проникнутые желанием дать провокаторам крепко по рукам. Командир Либавской военно-морской базы капитан 1 ранга М. С. Клевенский настойчиво просил разрешения открыть хотя бы предупредительный огонь по немецким самолетам, появляющимся над базой. Командующий дал телеграмму всем командирам соединений. В ней указывалось, что провокации фашистов в районах наших военно-морских баз и в территориальных водах не прекращаются, что необходимо повысить бдительность и усилить боевую подготовку. «Меньше говорить о военной опасности, а больше делать, чтобы поднять боеспособность кораблей» — такими словами заканчивалась телеграмма. Эти указания комфлота пришли на корабли, стоявшие в Либаве, на рассвете 22 июня — в момент, когда их уже бомбила немецкая авиация.

Глава вторая

БАЛТИКА В ОГНЕ

Готовность номер один

Тревожные донесения следовали одно за другим. Мы уже знали, что Финляндия объявила мобилизацию. С минуты на минуту ждали по телефону или телеграфу грозного слова — война!

Около полуночи меня срочно вызвал командующий. «Свершилось!» — мелькнула мысль. В его кабинете уже находился член Военного совета флота дивизионный комиссар М. Г. Яковенко. Вице-адмирал Трибуц сидел, откинувшись в кресле, и нервно постукивал по колену длинным карандашом. Только это и выдавало его волнение.

— Сейчас говорил по телефону с Наркомом, — сказал он мне без всяких предисловий. — Сегодня ночью надо ожидать нападения на нас Германии.

Я бегом вернулся к себе, и через несколько минут необходимые указания уже передавались на соединения флота, в штаб авиации и начальнику тыла.

В 23 часа 37 минут 21 июня 1941 года на Краснознаменном Балтийском флоте была объявлена оперативная готовность номер один. И это еще не означало войну, но уже обязывало огнем отражать любое нападение. На подходах к главной базе флота дополнительно установили ближний корабельный дозор. Первым вышел на линию базовый тральщик «Крамбол». А на море и в воздухе казалось все спокойно: тревожных донесений было меньше, чем в прошлые дни. «Затишье перед бурей», — невесело шутили дежурные офицеры штабных постов. В ту ночь никто не ложился, никто не спал. Береговой флагманский командный пункт (БФКП), куда в полночь перебрались в полном составе Военный совет и штаб флота, находился у взморья. Здесь, вдали от города, было совсем тихо. С моря веяло сыростью и прохладой, с близких полей доносился аромат некошеных трав. Белая июньская ночь незаметно переходила в утренние сумерки.

В 1 час 40 минут 22 июня я донес начальнику Главного Морского штаба:

— Флот и базы переведены на оперативную готовность номер один.

По ходу событий уже чувствовалось, что в ближайшие дни флот будет сконцентрирован в Риге и Таллине. Туда необходимо было срочно завезти дополнительное количество топлива. Начальник тыла флота генерал-майор Митрофан Иванович Москаленко доложил командующему свои расчеты. Тут же в полночь запросили у Наркома разрешение танкеру «Железнодорожник» с полным запасом мазута, принятым в Либаве, немедленно следовать в Усть-Двинск (Даугавгрива), а танкеру № 11 — из Кронштадта в Таллин. Уже к двум часам пришло из Москвы согласие; одновременно нам позволено было расходовать мобилизационные запасы.

Командиру Либавской базы я передал приказание командующего: все оставшиеся подводные лодки типа «М», кроме дозорных, перевести немедленно в Усть-Двинск, а остальные — в Виндаву. Командиру же военно-морской базы Ханко приказано было все подводные лодки и торпедные катера перевести в Палдиски. Это предусматривалось нашими планами.