Морской ястреб. Фаворит короля.

Сборы были недолгими, и на следующее утро испанская каракка, прежнее название которой «Нуэстра Сеньора де лас Илагас» тщательно стёрли с кормы, подняла паруса и взяла курс в открытую Атлантику. У руля стоял мастер Ли. Три галеры под командованием Бискайн аль-Борака повернули на восток и медленно поплыли в Алжир, по обыкновению корсаров держась на небольшом расстоянии от берега.

Ветер благоприятствовал сэру Оливеру, и спустя десять дней после того, как они обогнули мыс Сан-Висенти, вдали показались очертания Лизарда.

Глава 4

НАБЕГ

В устье Фаля, у самого Смитика, под сенью холма, увенчанного величавой громадой Арвенака, стоял на якоре прекрасный корабль, для постройки которого, стоившей немало денег его владельцу, были приглашены самые искусные корабелы. Судно снаряжалось в плаванье, и целыми днями на него грузили различные запасы и снаряжение, отчего вокруг маленькой кузницы и рыбацкой деревушки царило необычное оживление — первые всплески той деятельной жизни, что в недалёком будущем зашумит в этих местах. Ибо близился день, когда сэр Джон Киллигрю одержит верх над противниками и заложит здесь основание прекрасного порта — давнего предмета своих мечтаний.

Подобному повороту событий немало способствовала дружба сэра Джона с мастером Лайонелом Тресиллианом. Сопротивление проекту со стороны сэра Оливера, поддержанное по совету последнего Труро и Хелстоном, не было продолжено его наследником. Напротив того — в своих петициях, направленных в парламент и королеве, Лайонел безоговорочно встал на сторону сэра Джона.

Лайонел уступал брату в уме и проницательности, однако успешно восполнял этот недостаток хитростью. Он понимал, что в будущем развитие порта, расположенного несравнимо более выигрышно, чем Труро и Хелстон, возможно, и приведёт их — а следовательно, и имевшееся там владение Тресиллианов — в упадок. Но это случится уже после его смерти. Сейчас же он должен был заручиться помощью сэра Джона в своём сватовстве к Розамунде Годолфин и, женившись на ней, осуществить слияние имений Годолфинов и Тресиллианов. По мнению мастера Лайонела, столь верная и близкая выгода с лихвой окупала будущую потерю.

Однако не следует полагать, будто с этого момента ухаживания Лайонела пошли вполне гладко. Хозяйка Годолфин-Корта не проявляла к нему благосклонности. Чтобы оградить себя от его назойливого внимания, Розамунда добилась разрешения сэра Джона, ставшего после смерти Питера её единственным опекуном, сопровождать его сестру во Францию, куда та отправлялась с мужем, который был назначен английским послом при французском дворе.

Первое время после её отъезда мастер Лайонел пребывал в подавленном состоянии, но уверенность сэра Джона, что в конце концов Розамунда смягчится, успокоила его, и он в свой черёд покинул Корнуолл и отправился посмотреть свет. Некоторое время он провёл при дворе в Лондоне, однако не преуспев там, пересёк Ла-Манш и явился во Францию засвидетельствовать почтение повелительнице своего сердца.

Его постоянство, застенчивость и несомненная преданность сломили наконец сопротивление благородной дамы, лишний раз подтвердив справедливость старой истины, согласно которой капля камень точит.

Тем не менее Розамунда не могла заставить себя забыть, что он — брат сэра Оливера, брат человека, некогда любимого ею, человека, убившего её брата. Призрак былой любви и кровь Питера Годолфина стояли между ними.

Вернувшись в Корнуолл после двухлетнего отсутствия, она выдвинула названные обстоятельства в качестве причины своего отказа Лайонелу Тресиллиану. Сэр Джон не согласился с ней.

— Дорогая моя, — сказал он, — речь идёт о вашем будущем. Вы вышли из-под моей опеки и вольны в своих поступках. И всё же женщине, а тем более женщине благородного происхождения, не пристало жить одной. Пока я жив или пока я в Англии, вам не о чем беспокоиться. В Арвенаке вам всегда рады. Думаю, вы поступили разумно, покинув пустынный Годолфин-Корт. Но когда меня здесь не будет, вы снова останетесь одна.

— Я предпочту одиночество обществу, которое вы мне навязываете.

— Как вы несправедливы! — возразил сэр Джон. — Неужели такую благодарность заслужили преданность, терпение и нежность этого юноши?

— Он — брат Оливера Тресиллиана, — ответила Розамунда.

— Но разве он уже не пострадал за это? Неужели он всю жизнь должен расплачиваться за грехи брата? Если на то пошло, они вовсе и не братья. Оливер ему всего лишь сводный брат.

— И всё же они — близкие родственники. Если вы непременно должны выдать меня замуж, умоляю вас, найдите мне другого мужа.

На просьбу Розамунды сэр Джон возразил, что, принимая во внимание достоинства, каковыми должен обладать предполагаемый супруг, никто не может сравниться с тем, кого он для неё выбрал. В качестве дополнительного аргумента он указывал на близость их поместий и немалые преимущества объединения оных.