Александр Чернобровкин

Морской лорд

Второй роман из цикла «Вечный капитан»

Том 2

1

Под Рождество до нас добралась новость, что король Стефан был обменян на графа Глостерского, и в Вестминстере синод вновь признал его королем Англии. Тем, кто будет воевать на стороне императрицы Матильды, пригрозили отлучением от церкви. Я не мог понять, радоваться мне этой новости или нет. Я – мелкая сошка, церковь меня особо преследовать не будет, даже если решу повоевать на стороне императрицы. Делать ведь это буду по приказу своего сеньора. С него и спрос. А Ранульф де Жернон, граф Честерский, – тот еще гусь. На него где сядешь, там и слезешь. Впрочем, зимой никто ни с кем не воевал. Король Стефан болел. Темница и кандалы плохо влияют на здоровье. Императрица Матильда и ее брат Роберт Глостерский тоже в драку не рвались, не хотели быть еще раз побитыми Вильгельмом Ипрским, которого король Стефан в награду за освобождение из плена сделал графом Кентским.

Весной продолжились, точнее, были доведены до конца работы по постройке замка. Осталось обложить холм кирпичом, но это сделают и местные. Я рассчитался с «архитектором» и каменщиками и отпустил их. Крестьяне вспахали очищенную от леса землю возле замка по левому берегу реки. Посеяли там ячмень, овес, посадили овощи и возле мельницы развели сад. Целина давалась тяжело, большой железный плуг тянули три пары лошадей, запряженных цугом. На правом берегу, где стоял барбакан и где проходила дорога к замку, вырубку превратили в пастбище.

В начале мая приехали мастера по изготовлению кирпичей. Староста Баултхема передал через них, что на деревню напал рыцарь Медар, хозяин соседнего манора, и увел три десятка овец. Видимо, местные пацаны решили проверить меня на слабо. Я поблагодарил кирпичников, подтвердил прошлогодние расценки на их продукцию, распорядился предоставить им жилье и питание в замке. На следующий день вместе со своими рыцарями Гилбертом, Умфрой и Джоном, четырьмя конными оруженосцами, в том числе Нуддом и Рисом, двумя десятками пеших лучников и Ллейшон в роли слуги и возницы кибитки я отправился, как выразились бы в двадцать первом веке, наводить конституционный порядок.

Ехал я на привезенном с Пиренейского полуострова, белом, арабском жеребце-иноходце, который когда-то принадлежал маврскому командиру. Конь оказался очень драчливым, но слабоват был против моих тяжеловозов. Я дал ему покрыть трех местных кобыл, которые были поменьше. Крупными кобылами занимались мои тяжеловозы. Я и здесь решил вывести породу крупных и выносливых лошадей, способных долго носить собственную броню и рыцаря в броне и с оружием. Уже росли два жеребенка новой породы. В этом году, надеюсь, будут еще. Отец первых двух, Буцефал, шел, как обычно, за кибиткой, чтобы был свежим в случае боя. Рядом с ним шагал новый боевой конь Гилберта. Его бывший хозяин, пленный рыцарь, до осени не нашел денег, чтобы выкупить коня и доспехи, поэтому, по договору, и то, и другое переходило в собственность пленившего. Вторых коней Умфры и Джона, которых, как и первых, дал им я, вели на поводу их оруженосцы. Жак был оставлен охранять замок.

Добрались быстро. Дождь лил всего один день, да и то не весь. Завидев нас, большая часть встречных пряталась в лесу, а если не могла, готовилась к худшему. Мы никого не трогали, хотя, уверен, попадались люди Рожера де Бомона, который опять на стороне короля Стефана.

Староста, почесывая плешь на своей грушевидной голове, рассказал, как было дело:

– Овцы паслись возле межи. Он заявил, что они потравили его посевы, и забрал всех.

Уверен, что потрава таки была. На восполнение убытка хватило бы двух овец, ну, трех, если рыцарь слишком борзый. А тридцать – это уже борзометр зашкалил. Не накажу его – завтра оброк с моих маноров будут собирать другие.

Я съездил и посмотрел на его манор. Типичный, двухэтажный, каменный, с соломенной крышей и деревянными пристройками и частоколом. Ворота были заперты. Знает уже, что я прибыл с отрядом, готовится к обороне. Точнее, разрешает грабить его крестьян. У местных рыцарей это способ поправить материальное положение: он грабит моих крестьян, а я – его. Создается впечатление, что так получается больше, чем оброк со своей деревни. В первый раз – да. Я решил штурмовать его утром. Пусть не поспит ночь, понервничает.

На рассвете мы выдвинулись в манору рыцаря Медара. По словам старосты деревни Баултхем, рыцарь молод, лет восемнадцати. Недавно похоронил отца, который был тяжело ранен в битве при Линкольне и взят в плен. Наверное, за него заплатили выкуп, и в итоге сын остался без коня или кольчуги. А пришло время отслужить шестьдесят дней своему сеньору Гилберту де Ганду или заплатить так называемые щитовые деньги – полтора фунта серебра в военное время или фунт в мирное. Вот он и наехал на бывшего врага, не смутившись, что мой сеньор теперь тесть его сеньора.