Морской путь в Индию

В списке личного состава флотилии числилась также странная группа людей, осужденных за серьезные преступления и приговоренных к изгнанию или смерти. Их предполагалось высаживать на берег в разных местах — особенно там, где угрожала опасность или подозревалась возможность предательства — для сбора сведений, поисков пищи или воды, туземных селений, для службы на посылках и т. д. Гоиш, хронист царствования дона Мануэле, говорит, что «он [Гама] взял с собой десять или двенадцать человек, которые были в тюрьме за заслуживающие смерти преступления и чьи прегрешения король простил, с тем чтобы они могли служить во время этого плавания; он оказал им милость и простил их, дав им возможность продлить жизнь, как бы их ни использовали». Другие авторы, писавшие в ту эпоху, говорят об этом обычае точно так же беззаботно. Корреа пишет, что Гама попросил некоторое количество преступников, «чтобы рискнуть ими и оставить их в пустынных странах, где они, если выживут, могут оказаться ему полезными, когда он возвратится туда и вновь найдет их. Королю это показалось разумным, и он направил Гаме десять человек, приговоренных к смертной казни, и он [Гама] распоряжался ими так, как если бы они были приговорены к ссылке в необитаемые страны». В своем поэтическом повествовании о путешествии Гамы поэт Камоэнс говорит о преступниках как о «людях, приговоренных к наказанию за преступления и постыдные деяния, людях, которыми можно было рискнуть в сомнительных обстоятельствах». Имена некоторых из этих преступников известны. Один из них, Жуан Машаду, немного говорил по-арабски и поэтому был весьма полезен. Предполагают, что Гама оставил его в Мозамбике, но Машаду все же добрался позднее до Индии. Здесь его преступления, очевидно, не ставились ему в упрек, ибо он занимал многие ответственные государственные посты и в конце концов Аффонсу д'Албукерки назначил его на должность старшего алкайди Гоа. Он был убит в сражении с индийцами у Понды в 1517 году. Историю второго преступника рассказывает нам Корреа, узнавший ее, несомненно, позднее — в Индии. Преступника звали Дамиан Родригиш, он был другом Жуана Машаду. Оба они вместе убили человека в Лиссабоне на площади Росиу, их судили и должны были повесить. Когда Гама обратился с просьбой дать ему преступников, эти два приятеля находились в тюрьме Лимуэйру в Лиссабоне, и их передали в его распоряжение Родригиш был записан матросом на «Сан-Габриэл». Когда Машаду высадили на берег в Мозамбике, Родригиш ночью спрыгнул с корабля и уплыл к берегу, чтобы присоединиться к своему другу. Как только флотилия через короткое время отошла, покинув их, они предстали перед местным шейхом, который доброжелательно принял их и взял к себе на службу. Здесь-то и пригодилось Машаду его знание арабского языка, и он еще больше усовершенствовался в нем. Вскоре Родригиш заболел и умер Машаду похоронил своего друга за городом и на могиле поставил крест и плигу с надписью: «В этой могиле покоится Дамиан Ридригиш, которого оставил в здешней стране Васко да Гама. Приехавший вместе с ним как изгнанник и моряк «Сан-Габриэла»[222]

. После этого Машаду бродил по побережью, разнося вести о могуществе дона Мануэла и таким образом склоняя местных вождей мирно договориться с португальцами. Эта его деятельность да его усовершенствовавшееся знание арабского языка, возможно, и сыграли свою роль в том, что его потом простили и выдвинули по службе в Индии. Жуан Нуниш, числившийся переводчиком, был тоже осужденным к изгнанию преступником. Имена и судьба остальных преступников или не выяснены, или совершенно неизвестны.

Команду кораблей подбирали тщательно. Так как плавания в Африку совершались часто, мореходов было очень много и выбор был большой. Гама, как только представлялась возможность, зачислял тех, кто вместе с Бартоломеу Диашем плавал к мысу Доброй Надежды, желая воспользоваться их знаниями и опытом[223]

. В большинстве случаев его выбор оправдал себя — команда доказала это своим поведением и на суше и на море.

Авторы того времени расходятся по вопросу о том, сколько человек отплыло вместе с Гамой. Возможно, что эти расхождения проистекают от различной системы счета: одни принимают во внимание только команду, другие включают и чиновников, и слуг, и рабов, и добровольцев из дворян — если только такие были. Не будет, вероятно, неосторожностью, если число отплывших с Гамой определить где-то между 140 и 170. Кроме подготовленных штурманов и рядовых матросов, тут были солдаты, пушкари, трубачи, лекарь, канатчики и мастера по парусам, плотники, оружейники, повара и юнги. В различных источниках названы по именам из четырех команд лишь тридцать один человек (хотя тут могли быть различные варианты или повторения); мы не располагаем никакими данными, чтобы назвать поименно остальных[224].