Морской разбойник и торговцы неграми

— Так как нет ничего реже на свете, как доброго белого господина, и так как братья наши подвергаются опасности из-за отъезда колониста Вилля в Европу попасть в руки жестокого и бесчеловечного хозяина, то мы и соглашаемся подвергнуть разорению и истреблению его заводы, строения, поля и стада, чтобы воспрепятствовать ему выехать из колонии. Добрые господа так редки, что нужно всячески стараться сохранить их.

Потом он велел Атар-Гюлю стать на колени и сказал ему:

— Клянись нам светом луны, утробой твоей матери и глазами твоего отца хранить навсегда молчание о том, что ты видел!

— Клянусь!

— Знаешь ли ты, что при малейшей нескромности ты падешь под ножами детей Волчьей Горы?

— Знаю.

— Клянись нам жертвовать мщению своих собратьев, даже своей женой и детьми, если бы это потребовалось, для наказания бесчеловечного и несправедливого колониста.

— Клянусь.

— Хорошо, желание твое будет удовлетворено.

Тогда один из негров, стоявший возле старика, принес несколько связок ядовитых растений.

Старик помочил их в котле, потом, вынув их, отдал Атар-Гюлю, объяснив ему их свойства.

Потом, помочив прут в котле он помазал им лоб и грудь Атар-Гюлю, говоря:

— С помощью этого очарования действие данного тебе яда будет верное. Прощай, сын мой. Правосудие и сила да сопутствуют тебе... мы поможем тебе, и добрый хозяин твой будет совершенно разорен.

Костер догорал, и его пламя бросало тусклый и мерцающий свет. Негры разошлись, назначив новое собрание через две недели, и Атар-Гюль возвратился в дом доброго Вилля.

«Наконец мщение мое приближается, — воскликнул негр со злобной радостью... Сначала я разорю тебя; потому что я хочу, чтобы ты остался здесь, чтобы я видел слезы твои и горесть, чтобы твои невольники и стада передохли, чтобы заводы твои сгорели, и чтобы, наконец, у тебя остался только один я, и тогда...»

Тут Атар-Гюль громко захохотал ужасным, дьявольским смехом.

Солнце уже всходило, когда негр пришел к дому колониста.

ГЛАВА VIII

Накануне свадьбы

Атар-Гюль, проходя через зеленый луг, вдруг услышал шипение и свист змеи. В то же самое время шум над головой его в воздухе заставил его поднять кверху глаза. И он увидел коршуна, кружащегося над змеей. Птица эта, улучив удобную минуту, бросилась на шипящую от ярости змею и, ударив ее клювом в голову, убила и принялась клевать... как вдруг из-за кустов раздался ружейный выстрел, и коршун повалился мертвый на траву.

Атар-Гюль вздрогнул и увидел перед собой Теодорика с ружьем в руках.

— Ну, что, Атар-Гюль, — сказал молодой человек, подходя к нему. — Как я выстрелил?.. Неправда ли, славно!..

— Отлично, господин!.. отлично! Вы мастерски стреляете! Только напрасно вы убили эту птицу... она избавляет нас от этих ужасных змей. Посмотрите, какая страшная гадина, — и негр показал ему мертвую змею, держа ее за хвост. Она была длиной более сажени, а толщиной около четырех вершков.

— Черт возьми!.. Я очень сожалею об этом!.. Ибо у нас множество этих проклятых гадин... и я охотно бы дал тысячу франков, чтобы их всех истребить на нашем острове.

— Вы правду говорите, хозяин... они часто жалят наш скот.

— Точно так, Атар-Гюль, притом же Женни моя очень боится этих гадин. Однако же не столько, как прежде; ибо прежде бедная девушка бледнела как смерть от одного имени змеи... Ее родители и я, мы всячески старались отучить ее от этой боязни, мы несколько раз клали нарочно перед нею убитых и приготовленных змей, теперь она не так боится их.

— Точно так, господин, это единственное средство отучить ее бояться змей. У нас в Африке точно так же приучают к ним жен и детей. Но послушайте, господин, вот не худо бы употребить для такого дела и эту змею. Возьмите-ка ее с собой в дом; но прежде нужно отрезать ей голову: осторожность не помешает...

— Верный слуга! — сказал Теодорик.

И он помог негру отрезать голову змеи, чтобы эта невольная шутка была совершенно безвредна.

«Хорошо! — сказал Атар-Гюль про себя, — это самка!»

— Ну, пойдем скорее, — продолжал Теодорик, — чтобы нас не увидали здесь. Возьми змею и неси ее за мной.

До дома колониста было недалеко, Теодорик шел впереди, а за ним негр, держа змею за хвост и волоча ее по земле, так что на траве оставался кровавый след.

Жилище доброго господина Вилля, подобно домам прочих колонистов, имело два этажа.

В нижнем этаже находились комнаты господина Вилля, его жены и дочери их, Женни.

Двойные шторы и ставни защищали эти комнаты от палящих лучей американского солнца. Теодорик подошел потихоньку к окну, ибо шторы были наполовину подняты. Женни не было в комнате, она, без сомнения, молилась со своей матерью.

Тогда Теодорик взял змею из рук Атар-Гюля, который из предосторожности еще раз раздавил ее об стену дома. Потом Теодорик положил змею на окошко между горшками с цветами и отошел прочь.

В это самое время, как он обернулся к Атар-Гюлю, с удивительным вниманием следившему за всеми его движениями, вдруг кто-то крепко схватил его за руку.

— А! Наконец-то я поймал вас, господин соблазнитель! — воскликнул колонист с громким и веселым хохотом.