Морской Волк #10-12 - Союз нерушимый

В Японии к Императорскому дому относят даже правнуков того, кто когда-то был императором. Также права имеют усыновленные и дети наложниц – забавно, что до Хирохито, многие сотни лет, ни один император не был биологическим сыном жены своего отца. И не имело значения, что юноша, внесённый в списки под крестьянской фамилией Мацумото – «корень сосны», был довольно далёким родственником Божественного Тэнно. Кровь Императорского дома священна, а кроме того, сам император перед войной приезжал и говорил с ним, давая свое напутствие. До сегодняшнего дня принц служил на Хоккайдо, как положено самураю, охраняя от русских гайдзинов северные рубежи в рядах авиации Императорского флота. Командир кокутая сейчас проклинал себя за самонадеянность, ведь казалось, все будет как много раз до того – отсечь удирающего разведчика от преследующих русских, ну может, обменяться парой очередей и совершить несколько угрожающих маневров. Кто же знал, что русские атакуют даже над нейтральными водами и будут драться насмерть, как на войне?

– Вы, ничтожества! Как вы могли выйти живыми из боя, в котором погиб ваш принц? Своим проступком вы опозорили себя, вы опозорили меня, вы опозорили командира нашего коку сэнтая, вы опозорили наш славный флот! Я никогда не верил, что доживу до такого позора! Вон с моих глаз, а я иду писать письмо Божественному Тэнно, чтобы он позволил мне совершить сеппуку! Убирайтесь все!

Когда потрясенные летчики пришли в столовую, чтобы снять напряжение и заглушить вину хорошей порцией сакэ, там уже сидели их коллеги-армейцы. На отдаленной базе флоту и армии поневоле приходилось тесниться, разделяя аэродром, кабак и даже бордель. Увидев вошедших, армейские летчики (стоящие в неписаной табели о рангах куда ниже флотских) начали громкий разговор, будто бы между собой:

– А вы слыхали, что недавно истребители флота провели образцовый бой против волосатых северных варваров…

– Их было всего двадцать шесть, а варваров неисчислимая орда! Мой приятель из разведотдела сказал – по радиоперехватам русских было целых двенадцать!

– И наши друзья показали, что такое настоящий самурайский дух – шесть гайдзинов они повергли с небес!

– А своих потеряли сколько?

– Не стоит говорить о таких мелочах – двадцать. Считая того, кто не сумел приземлиться, так у него дрожали руки.

– И один из этих двадцати был член Императорского дома!

– Да что вы говорите?!! Друзья, а вам не кажется, что наши флотские друзья решили, что варвары чересчур сильны для простых смертных, раз для спасения их никчемных жизней понадобилась смерть родственника Божественного!

– Вы хотите сказать, что наши флотские коллеги струсили?!!

– Ну, как вы такое можете говорить!!! Стыдитесь!! Просто варвары оказались слишком сильны для них.

– Зато у флотских очень красивая форма. И жалованье больше нашего.

– Безусловно, но вот когда доходит до настоящей войны, тут уже зовут истребителей армии.

– Я тут, знаете ли, сочинил хокку, посвящённую лётчикам-истребителям флота, думаю завтра им послать…

Храбро шли в бойБежали назад без оглядкиВрагов слишком много.

За такое прежде – без раздумий вызывали на дуэль, рубиться на мечах до смерти. Или банально набить морды – поскольку дуэли в войну были запрещены. Но ведь армейцы правы, мерзавцы, правы во всем – они, летчики флота, лучшие, остались в живых, а член императорской фамилии погиб. И ничего не изменишь, и никак не оправдаешься! И оттого, ничего не оставалось, кроме как делать вид, что не замечаешь, вливая в себя сакэ.

Хорошо, Аматерасу послала пилотов из соседнего бунтая, перехватчиков флотской ПВО. Увидев, что соотношение сил резко сместилось в сторону оппонентов, армейцы предпочли замолчать и уйти, подальше от греха. Пвошники, впрочем, первым делом сами едва не набили морды виновным в позоре, покрывшем весь флот в пределах авиабазы Парамушир. Но пришли к согласию, что прежде всего виноваты обнаглевшие русские гайдзины. И пьянка продолжилась уже совместно.

И когда градус выпитого уже достиг высот, но под столом пока еще никто не валялся, и все еще сохраняли способность к восприятию окружающего и членораздельной речи, вошел командир кокутая. Он действительно написал письмо императору, которое собрался отправить, вместе со своим официальным рапортом о случившемся. Но почти наверняка был уверен, что совершить сеппуку ему не разрешат – и значит, придётся жить дальше опозоренным.

Что помимо прочего означает жирный крест на карьере. И детям тоже.

Командир кокутая занял поспешно уступленное ему место во главе стола, обвел подчиненных взглядом. И усмехнулся.

– А ведь нас здесь – ровно сорок семь!

Так родился заговор. Сугубо местный, в духе сорока семи ронинов. Если бы о том узнали в Токио – то, чисто по-человечески понимая и даже сочувствуя пилотам, сделали бы все, чтобы пресечь, запретить, помешать – Япония была сейчас совершенно не в том состоянии, чтобы первой объявлять войну еще и русским, а то, что вышло бы в результате, однозначно толковалось бы как «казус белли».