Морской Волк #10-12 - Союз нерушимый

Видимо, что-то на моём лице японец увидел, потому что вначале как бы закаменел, потом демонстративно уронил недокуренную сигарету, сжал кулаки и что-то говорит переводчику. Тот переводит:

– Он говорит: что он самурай и не позволит вам унижать себя вашим недоверием!..

Да, ё-моё!.. О, какой гонористый!..

– Переведи ему, что я ничуть не хотел его унижать, но хочу узнать, как он сумел сбить здоровенный четырёхмоторный бомбардировщик всего двумя пулемётами? Вдруг мне пригодится. Скажи ему, что я сам сбил своего противника двумя пулемётами, но то был одномоторный штурмовик, а не утыканный пулемётами, как ёж иголками, четырёхмоторник.

Японец отвечает, что он расстрелял «либерейтору» двигатели, и тот упал.

– А стрелки бомбардировщика на всё это просто смотрели?

Оказывается, что он на сближении вначале бил по стрелкам, а уже сблизившись метров на сто пятьдесят – сто, начинал стрелять по двигателям.

– Что все четыре движка расстрелял в одной атаке?..

Нет, говорит японец, в одной атаке – один двигатель.

– Так он что, четыре раза на «либерейтор» заходил?!.

Да, оказывается, четыре раза. Ты знаешь, к нам перед войной приезжал из политотдела армии один вроде как лектор, рассказывал о японской психологии. Вот он говорил, что с нашей русской точки зрения японцы ненормальные (как, впрочем, и мы с их), потому что они многие нам привычные вещи воспринимают и делают совсем не так, как мы, а это надо учитывать в бою. Я тогда это прослушал и забыл, мимо ушей. И вот только общаясь с этим японцем, до меня вдруг дошло, что японцы действительно ненормальны – передо мной стоит парень невероятной, почти запредельной храбрости, который при этом стыдится своей язвы, даже не триппера или геморроя. Так ведь находятся и те, кто его этим попрекает. Это нормально?

Тут японец опять что-то спрашивает у переводчика:

– Он говорит: а как бы вы действовали, случись вам столкнуться в бою с «либерейтором»?

– А я, – говорю, – разнёс бы эту тушу одной атакой, тремя-четырьмя 37-мм снарядами. Метров бы с трёхсот-четырёхсот. И полетел бы сбивать следующий.

Японец выслушал и ответил.

– Он говорит, что это не очень смело, но очень рационально.

Вот и пойми – похвалили тебя или, наоборот, обругали? Такой у меня случился разговор с японским лётчиком-истребителем. И заметь, за всё время японец ни разу не улыбнулся. Вообще. Наоборот, он был невероятно серьёзен.

А.С. Имя японца не помните?

И.Г. Да я его и не спросил.

А.С. А что потом было?

И.Г. Я подарил японцу пачку сигарет и пошёл к своим. Правда, он не хотел её брать, но переводчик ему что-то сказал, и тогда он взял. Больше я этого японца не видел – всех ходячих отправляли в лагеря военнопленных. Отправили и его…

Лазарев М. П. Тихоокеанский шторм. М.: Воениздат, 1960.

Глава «Морские десанты на юге Сахалина»

Второй десант, значительно более крупный, чем в Торо, высаживался также в первый день операции в порту Маока (ныне г. Холмск), могущим стать базой для развертывания переброшенных из японской метрополии войск, усиливавших сахалинскую группировку.

Гарнизон Маока включал два кадровых пехотных батальона 88-й пд, усиленные артиллерией и минометами; была оборудована полевая оборона города и порта. Имелось и ополчение, но нас оно беспокоило намного меньше, чем неплохо подготовленные и относительно прилично вооруженные кадровые части. Сделанные летчиками фотографии не только вскрывали почти всю систему обороны, но и позволили установить местонахождение казарм японской пехоты. А главное, в порту был обнаружен легкий крейсер «Китаками» (тип «Кума», корабль устаревший, но способный доставить немалые неприятности десанту – 7000 т водоизмещения, по состоянию на 1945 год переоборудован в «десантный крейсер», вместо семи 140-мм пушек нес четыре 127-мм, зато шесть десантных плашкоутов, мог принимать на борт батальон морской пехоты).