Мосфильм. Вчера, сегодня и всегда

Только после Октябрьской революции – естественно! – инженер Глаголев получает возможность воплотить в жизнь свои разработки. Вместе с сыном Борисом он создает новый самолет. Тут главный герой незаметно уходит в тень, а на передний план выдвигается Борис Глаголев, ставший летчиком Красной армии. Во время выполнения ответственного задания он попадает в плен к белым, но спасается благодаря находчивости и мужеству, за что получает орден Красного Знамени – лучший happy end по тем временам.

В ролях: Мария Блюменталь-Тамарина, Б. Былинкин, А. Додонова, Борис Глаголев, Н. Натов-Куркин, В. Неверов, Ю. Шибанов, Яков Волков и др.

Многое из истории киностудии, что вошло в эту главу, рассказала Гаянэ Ромэновна Амбарцумян, которая долгие годы возглавляет Информационный центр «Мосфильм-Инфо» и Объединенный архив.

Г. Р. Амбарцумян

Эта дата «рождения» весьма условная, – ведь и до этого «Мосфильм» (названия студии не раз менялись, в том числе и на: Москинокомбинат, Московская объединенная фабрика Союзкино им. 10-летия Октября, «Киностудия Мосфильм» (с 1935), Киноконцерн (ФГУП) «Мосфильм» (с 1991 г.).

В том же году туда пришел Сергей Эйзенштейн, потом – Григорий Александров, Эдуард Тиссе… Именно там они начинают работу над фильмом «Броненосец «Потемкин»[2]

.

После мирового успеха «Броненосца» правительство стало очень серьезно относиться к кино: отпускаются большие деньги, размещаются заказы… И на Житной становится тесно: в единственном павильоне выстраивается сразу несколько декораций разных фильмов, работа идет в три смены. По воспоминаниям наших корифеев, идут настоящие «битвы» за павильоны, монтажные столы и пр.

Известный режиссер Абрам Матвеевич Роом:

«Я пришел туда в 1924 году. Все только еще складывалось. Это было деревянное здание, очень наивное, очень старинное – не в музейном смысле, а просто старое. В нем было тесновато, не всегда удобно, но уютно. Без приглашений, без зарплаты, как на работу, приходили Бабель, Шкловский. Асеев, Брик, брались за все, помогали делать надписи, делились идеями, критиковали беззастенчиво. Это был наш дом на Житной; названия менялись каждые два года, а мы все звали его просто «Житная» и долгие годы потом вспоминали этот неповторимый аромат начала, юности искусства. Мы были молоды. И молодо было само искусство кино, которому все на Житной отдавали себя целиком, не заботясь о времени. Аппаратура еле дышала, не было транспорта, но именно там, на Житной, сделаны фильмы, послужившие основой для нашего кино. Мы все очень дружили. Ругались, спорили, ссорились даже, но дружили. Маленький просмотровый зал был поделен ситцевой занавеской на две части, в одной половине я монтировал «Бухту смерти», за занавеской работал Эйзенштейн. Время от времени мы отбрасывали занавеску и смотрели друг на друга, что получается. Споры при этом начинались невообразимые.