Мощи святого Леопольда

– А Брюнхвальд, как с ним быть, как попасть в цитадель, знаешь?

– Не знаю. – У нее не было сил, она снова уселась на траву. – Не думайте ни о чем, только о ловушке, что приготовил вам белый человек.

– Что за ловушка, где она?

– Да не знаю я! – заорала Агнес.

Она вдруг зарыдала, обняла его и не побоялась своим девичьим телом прижиматься к холодным латам:

– Господин, не ходите в город, давайте уедем, вдвоем. Иначе вы помрете там, стекло вас показывало мертвым, вы лежали на улице, и конь ваш был убит. А Ёгана держали люди и били его.

– Значит, меня там убьют? – спросил он.

– Да, если вам не поможет мальчик.

– Что за мальчик?

– Не знаю, не мальчик, может, но и не взрослый. Какой-то… Не знаю я, кто он… – Агнес рыдала. – Не ходите в город.

– Ты мне раньше говорила, что я доживу до старости, – напомнил кавалер.

– Не знаю я… Раньше так было, теперь этак. Со стеклом все не просто, все не ясно. Мутно все.

Он аккуратно, чтобы не поцарапать ее о броню, оторвал девочку от себя и встал:

– Я должен вернуться в город, там остались мои люди.

– Нет, не ходите туда, вы помрете, – рыдала Агнес.

– Одевайся и иди в лагерь и молись за меня, будем надеяться, что твой мальчик спасет меня. – Волков пошел к солдатам.

– А если не спасет? – крикнула девочка ему вслед.

– Спасет, я буду осторожен.

Глава 11

Он всегда прислушивался к словам Агнес с тех пор, как она стала глядеть в шар. Не пренебрег ее словами Волков и сейчас. Он выслал двух дозорных. Они шли в тридцати шагах впереди, Ёгана на коне и двух людей поставил в арьергард, сам ехал перед телегой, за ним шли Хилли-Вилли. Все были начеку, всем его людям передалось напряжение кавалера.

Наверное, это их и спасло от быстрой смерти: те два солдата, что шли впереди, увидали свежий конский навоз на мостовой. Они подняли руки, и кавалер остановил людей.

– Что там? – крикнул кавалер.

– Навоз, свежий, – отвечал один из солдат.

– Может, от наших лошадей?

– Господин, в этом проулке еще навоз, а мы туда не ездили! – крикнул второй солдат, указывая в проулок, что шел от дороги вправо.

– Сходи, взгляни, – приказал Волков.

Солдат молча скрылся в проулке, а второй остался на улице и наблюдал за ним. Остальные стояли, не шевелясь и почти не разговаривая, только лошади шевелились да переступали ногами. Второй солдат, что наблюдал за своим товарищем, неожиданно повернулся к Волкову, глаза его были круглые, перепуганные, он заорал:

– Засада, господин, засада!

И бросился бежать к своим, а из проулка, тоже бегом, выскочил дозорный, а следом, отставая от него на десять шагов, вылетел рыцарь. Настоящий, в великолепном доспехе, на роскошном коне, как и положено, с копьем! Конь скакал размашистым галопом, высекая подковами искры из камней мостовой. И рыцарь был под стать великолепному коню. Он догнал дозорного и играючи, как жука на булавку, наколол бедолагу на копье, убил наповал! И даже копья не бросил, стряхнул труп и погнался за вторым солдатом.

– Арбалетчик! – заорал Волков, понимая, что такой доспех, как у рыцаря, пробить непросто. – Убей под ним лошадь!

Растерявшийся арбалетчик только тут начал натягивать тетиву.

– Ёган, мой арбалет! – продолжал орать кавалер. – Что стоите, болваны, не видите, копье у него, разобрали щиты, все, кто со щитами, в первую линию, перед телегой становись!

Солдаты хватали щиты из телеги, арбалетчик выстрелил и не попал. Рыцарь, видя, что к его приближению готовы, остановил коня, снова высекая искры из мостовой, развернулся, а второй солдат, задыхаясь и лязгая железом, благополучно добежал до телеги, до своих.

– Живой я, а Яков что? – переводил он дух.

– Вон Яков лежит, проткнул он Якова, – отвечали ему солдаты.

Рыцарь отъехал и остановился, а из проулка стали выходить пешие, в отличном доспехе, один нес штандарт. Пурпурное поле, с соболями по востоку и западу, с золотой рыцарской перчаткой в центре. Волков не знал этого герба, хотя пурпур всегда говорил о знатности, а золото о том, что род рыцаря стар.

Но сейчас не герб интересовал кавалера; далее по улице, шагах в ста, еще из одного проулка или, быть может, целой улицы выезжали конные, двое. И пешие шли за ними.

Это была ловушка, те, что вдалеке, остановили бы людей кавалера, а рыцарь ударил бы с тыла. Хорошо, что дозорные заметили навоз.

– Господин, я натянул арбалет, – произнес Ёган, – что будем делать?

А что тут можно было делать? Восемнадцать пеших, из них шестнадцать в доброй броне, два арбалетчика. Да рыцарь, а двое, судя по цветам, его оруженосцы, да из тех, что сами не хуже рыцаря, оба в хорошем доспехе, с копьями. А у него осталось девять бродяг со щитами из досок, да Ёган, холоп бывший, да Хилли-Вилли, вот и все его войско.

И что тут можно сделать? Бежать, больше делать нечего, конечно, все не убегут. От такого рыцаря из пеших никто не уйдет, для него сейчас начнется развлечение, что-то вроде охоты. Да и сам Волков может и не успеть, конь у него, конечно, великолепный, но именно в него, вернее в его коня, и станут стрелять арбалетчики врага. Попадут, даже если только ранят, – у рыцаря будет шанс догнать противника.