Мощи святого Леопольда

– А доктор мерзкий тип, вы видели, сколько на нем вшей? Я не трус, но даже у меня от него мороз по коже, и я уж точно не хотел бы повстречать его ночью. А вы его точно встретите, я сам видел, как он ночью по крышам прыгает.

– А что же делать? – крикнул один из солдат. – Мощи мы забрать не можем, сидеть здесь среди язвы и ждать, пока этот раненый Ливенбах вернется за своим щитом и штандартом?

– А он вернется, – загалдели солдаты.

– Такие господа завсегда за своими гербами возвращаются, – говорили другие.

– Потеря штандарта для господ позор! Потеря чести!

– Если вернется, что будем делать?

Все смотрели на Волкова, ждали его ответа, и он ответил так, как никто не предполагал:

– Конь у него был хорош, и доспех его мне тоже понравился. Если он оправится от раны и вернется, мы его убьем, и коня я отдам вам, а доспех заберу себе.

Кавалер говорил так, зная, что от раны рыцарь так быстро не оправится. Так что пара дней в запасе была.

– Сгинем мы здесь с таким господином, – тихо буркнул кто-то из солдат.

Другие, может, его и поддержали бы, но вслух никто не высказал недовольства.

Не давая времени для размышлений, кавалер распорядился:

– Пруфф, десять человек со мной, отвезти воду в цитадель.

– Да, господин, – ответил капитан, но не сразу, а чуть помедлив.

Пруфф думал, как быть, но выхода из сложившейся ситуации он пока не находил и поэтому решил подождать денек-другой.

Честно говоря, Волков и сам не знал, что делать, но он надеялся, что Брюнхвальд все-таки откроет ему ворота. Он очень на это надеялся.

– Вы мошенник, Фридкофф! – орал Брюнхвальд с башни над воротами. – Мошенник!

– Меня зовут Фолькоф, – поправлял его кавалер, задирая голову вверх так, что шлем начинал сваливаться.

– К дьяволу, какая разница, все равно вы мошенник! Убирайтесь, иначе я прикажу арбалетчику пристрелить вас.

– Прекратите, Брюнхвальд, честным воинам недостойно так ругаться, да еще при наших людях. Скажите лучше, чем я вас так разгневал?

– Что? Недостойно я себя веду? – еще больше злился ротмистр.

– Извольте объяснить, в чем ваш упрек.

– Вы вчера пытались подкупить моих людей у меня за спиной. Вы бесчестный человек!

– Ваш упрек напрасен, – крикнул кавалер, – они сразу сказали мне, что сообщат об этом вам. И, видимо, так и поступили.

– Вы не должны были вести дела с моими людьми за моей спиной! – Брюнхвальд грозил кавалеру пальцем с башни.

– Я и не собирался, они сказали, что вы отдыхаете, тогда я попросил вас не беспокоить, вот и все. Ваши упреки напрасны. Я сам пару лет просидел в осадах и знаю, что это такое.

– Не надейтесь, вам не удастся подкупить меня и моих людей сыром, вяленым мясом и вином. Убирайтесь!

– Я и не надеялся вас подкупить, я надеялся с вами подружиться. Вот сейчас привез вам воду, я взял ее из реки, выше по течению, мы сами такую пьем.

– Вы надеетесь, что мы откроем вам ворота или спустим вам мощи за ваши подарки? – орал Брюнхвальд, но уже не так зло, как прежде.

– И то, и другое меня бы устроило, – отвечал кавалер.

– Не надейтесь, вы ничего не получите, слышите, Фолькоф, ничего. Нам не нужна ваша вода. Уезжайте.

Это было то, чего Волков боялся больше всего: суровый ротмистр и не собирался уступать.

– Ладно, Брюнхвальд, – крикнул кавалер то ли устало, то ли разочарованно, – я поставлю бочки у ворот, заберете их, когда мы уедем.

– Делайте что хотите, Фолькоф, можете ставить у ворот, можете вылить в канал, ваша вода нам не нужна.

Волков вздохнул и велел своим людям сгрузить бочки к воротам.

Он был подавлен, хотя виду и не показывал, нельзя, чтобы люди его видели уныние своего командира. Поэтому он держался горделиво и даже поигрывал плетью. И он не ожидал, что ему закричат с башни, но не громко, чуть сдавленно:

– Господин, господин!

Кавалер поднял голову и увидел солдат Брюнхвальда.

– Что вам? – спросил Волков.

– Наш припадочный ушел, и мы хотели сказать вам спасибо за воду. У нас ее совсем не осталось, черпаем жижу со дна, дождей-то не было неделю уже, а из колодца вообще пить нельзя, тухлая она, даже глядеть на нее страшно, не то что пить.

– Пейте, добрые люди, я еще привезу, – пообещал Волков.

– Господин, мы отдали бы вам мощи, – заговорил другой солдат, – да наш старик грозился повесить тех, кто это сделает, а он повесит, с него станется.

– А вино вам понравилось? – спросил кавалер.

– Вкуснее и не пробовали за полгода, что тут сидим, нам и разбавленный уксус был бы сладок.

– Я привезу вам еще, если нужно, – пообещал Волков, его настроение заметно улучшилось, – вода у ворот, как уедем – забирайте.

– Спасибо вам за все, добрый господин.

Роха был замордован, волосы мокрыми прядями, борода клочьями, откинул свою деревяшку, сидел, растирал обрубок ноги. Отдувался. А вот Сыч казался бодрым и довольным:

– Не поверите, экселенц, сколько вокруг добра. В какой дом ни зайди, везде посуда стеклянная, всех цветов. Не поверите, я видал синие высокие кружки на ножках, на тонких ножках. Стояли на столе, как будто кто только что пил из них. Кувшины и тазы медные. Полотна везде хорошие, на стенах гобелены. Ножи и вилки. Скатерти. Стулья с резными ногами…