Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

Ахмед, по прозвищу Бетон, тощий как палка, перевел разговор на другое:

— Как появились хлеб да горячая еда, сразу захотелось зубы почистить. Ах, черт возьми, ну что мы за люди! Не было бы стыдно, так и сказали бы Капитану: купи, мол, нам по зубной щетке.

— Обчистите вы Капитана, — заявил Куриный.

— Совсем обнаглели. Мало тебе горячей еды?

Бетона, однако, это не смутило.

— Ясно, мало! Что мы, не люди?! Нам и зубная щетка нужна, и кровать, и холодильник, и радио!

Со стоном проснулся Скверный. Вчера лег поздно, не выспался. Солнце ударило ему в лицо. Он обвел камеру красными, осоловелыми глазами, усмехнулся без причины. Потянулся на солнце. И вдруг вспомнил о вчерашнем разговоре с Капитаном. Сон как рукой сняло. И о солнце позабыл — подумаешь, радость! Повернулся на другой бок, поглядел на спавшего Капитана и позавидовал: будь у него такой тюфяк, одеяло да подушка, и он поспал бы до полудня.

— И у меня будет такая постель, — сказал он Куриному.

— Капитан, что ли, купит?

— Нет, дорогой!

— Кто же?

— Сегодня мы играем в камере Сёлезли!

— И ты?

— Ясно, и я.

— А деньги есть?

— Капитан даст.

— Правда?

— Чтоб мне провалиться!.. Загребем монету, аллах, аллах!

Куриному новость пришлась не по душе. Но от него все равно ничего не зависело. Оставалось сделать вид, что он рад этому.

— Вот это да! Выиграешь с помощью аллаха! А что мне купишь с выигрыша?

Скверный глянул на Куриного из-под черных густых бровей:

— Молись, чтоб выиграли. А выиграем — посмотрим…

— Ты это «посмотрим» оставь. Скажи что?

— От души — две с половиной лиры. Ну как?

— Да пошлет тебе аллах здоровья! Непременно выиграешь. Только Скале ничего не давай.

— Не дам, дорогой, не дам.

Скверный вышел умыться. Куриный подошел к Измирцу. Головастик где-то разжился куревом, дымил сигаретой. Неплохо бы закурить с утра на голодный желудок, чтоб тоску развеять. Куриный глянул на него с завистью. Глянул еще разок. Измирец и ухом не повел, словно не видел. Вот бессовестный, чтоб его!..

— Дай разок затянуться!

Измирец не ответил. Куриный потряс его за плечо.

— Дай хоть разок потянуть!

— Да не толкай ты меня, поганец!

— Подумаешь, барин!

— Барин не барин, а за плечо трясут лишь болванов вроде тебя!

— Все шутки шутишь? А мне так покурить охота! Ей-богу, Измирец!

— Мне-то какое дело?

— Ну, погоди, я тебе это припомню.

— Что?

— Да ничего. Будут у меня денежки — тогда поглядим!

Измирец задумался. Откуда у Куриного могут появиться деньги? Глубоко затянувшись, выпустил дым через нос, как из трубы. Куриный не выдержал. Глаза блеснули голодным блеском.

— Помилуй, браток Измирец! Не мучай!

— Кто тебя мучает?

— Дай хоть разок курнуть. И у меня когда-нибудь деньги заведутся, аллах велик.

— Да откуда ты их возьмешь?

— В жизни всякое бывает. Капитан вот денег не ждал!

— Брось! За рыбу в море цену не назначают.

— Вовсе и не за рыбу в море. Может, даже сегодня будут.

— Откуда? У кого возьмешь?

— У Скверного, — прошептал Куриный.

— Не умирай, ишачок, не умирай, скоро лето придет…

— Они играют сегодня с Капитаном в кости у Сёлезли.

— А тебе-то что?

— Обещал мне с выигрыша две с половиной лиры.

Измирец поглядел на него невидящими глазами.

— Дай разок курнуть! — снова завел Куриный.

Измирец протянул окурок: как знать, может, и правда? Да и на затяжку едва ли осталось, все равно бросать пора.

Куриный схватил окурок, сделал затяжку, закатив глаза, втянув щеки, и замер, чтобы не выпустить и глотка драгоценного дыма.

— Значит, получишь две с половиной лиры? — спросил Измирец.

Куриный кивнул.

— Лихо. А что с ними сделаешь?

Куриный не отвечал.

— Тебя спрашивают, эй? Куда денешь две с половиной лиры?

Куриный не вытерпел. Сперва открыл глаза, потом с неохотой выпустил дым.

— Посмотрим.

— Я бы на твоем месте сел играть. Либо зашиб пятнадцать-двадцать лир, либо все коту под хвост. А пятнадцать-двадцать лир, браток…

— Что бы ты на них сделал?

— Купил бы себе хорошую постель, как у Капитана. А то на цементном мешке все косточки болят. Душа усохла, ей-богу…

— Может, и я так сделаю.

— Ничего лучше не придумаешь. Когда рыба брюхом кверху повернулась, ее не оживить — поздно. А нам все равно пропадать, что так, что этак.

— А если все-таки повезет в игре?

— Может, тебе и повезет, дорогой. Ты только скажи, что купишь мне с выигрыша?

Куриный подумал:

— Если выиграю больше двадцати, скажем тридцать-сорок лир, две с половиной лиры — твои!

— Да я с такими деньгами…

— Играть станешь?

— Видит аллах. И если ему будет угодно…

— Аллах, вдохнувший жизнь во все живое…

— …должен позаботиться и о нас с тобой. Я непременно выиграю тридцать-сорок лир. Такие себе постели соорудим — заглядишься. Верно я говорю?

— Верно. Рядом постелим.

— А может, и выберемся из этой вонючей камеры…

— С тридцатью-сорока лирами не выбраться. Вот если б сто — сто пятьдесят!

— Как заимеем столько, сразу уйдем…