Москит

Вблизи освещенной веранды смутно шелохнулась трава. Полупрозрачным дымком взвились два москитных роя. Крупный мотылек с пятнистыми крыльями завороженно летал вокруг лампы. Суджи смотрел на Тео. «Хорошо, что он здесь, — думал он. — Здесь ему лучше».

— Может, у нее дома что случилось, сэр? — отважился он на пробный шаг. — Хотите, схожу и узнаю?

— Нет, — резко ответил Тео.

Невозможная, недопустимая бесцеремонность. Суджи промолчал. Надо было, наверное, о чем-нибудь другом спросить. В конце концов, сэр — взрослый человек. Он объездил весь мир, чего только не пережил и все же простодушен как ребенок.

— Рынок на этой неделе совсем бедный, — посетовал Суджи. — Уж не знаю почему. Я самую малость водяного кресса достал, кокос да пучок жухлой редиски.

Вот уж и правда — почему? Рис, кстати, тоже плохой, и куда подевались свежие овощи?

— Уж вроде где и быть свежей рыбе, — продолжал жаловаться Суджи, стараясь отвлечь Тео, — как не на этом острове. Так весь улов расхватали, пока я до города добрался. На берегу опять что-то стряслось. Может, в этом дело? Говорят, военные на своих машинах прямо по песку за людьми гонялись, пока всех не поубивали. Говорят, совсем мальчишки эти бедолаги были, сэр. И никто не знает, что они такого сделали. — Суджи беспомощно всплеснул руками. — Тела так на берегу и бросили. Местные убрали мертвых. Военные только убивают, а люди хоронят, и неважно, буддисты они или христиане. Армия всегда найдет, на кого грязную работу спихнуть.

Тео заерзал в кресле. Он переживал не меньше Суджи, но по иным причинам.

На пятый вечер отсутствия Нулани он снова решил прогуляться по берегу, и никакие мольбы слуги его не остановили.

— Ничего со мной не случится, Суджи. Такие, как я, их не интересуют. Я слишком известен. Меня не тронут.

И он отправился к океану. Полная луна щедро серебрила водную рябь. Торопливо простучал колесами экспресс на Коломбо. Берег был пуст, никаких следов девушки. Да что с ним такое! Тео раздраженно вздохнул. Неужели он сходит с ума? Наверняка она занята: помогает матери по дому, шьет и… чем там еще занимаются местные девчонки семнадцати лет? Да она и не говорила, когда снова придет, убеждал себя Тео, гадая, почему он сам не свой. Время не стоит на месте, в Англии скоро зима. Агент вечно ждать не будет, а книга почти не продвинулась.

Тео долго смотрел на флуоресцирующий под луной океан.

Дома Суджи встретил его возгласом:

— Посмотрите!

В руке он держал лист бумаги. Тяжелые благоухающие цветы светились в темноте белыми пятнами. Тео поднес листок к лампе и развернул. Нулани прислала портрет: мужчина сидит в бамбуковом кресле на веранде, рядом стол, накрытый расшитой скатертью, на столе чашка чая. Мужчина изображен в профиль, и все же выражение недовольства, злости, затаенной жестокости. И все это — на маленьком листке, местами бумага прорвалась под напором грифеля.

— Это ее дядя, сэр, — сказал Суджи, когда Тео показал ему рисунок. — Я его знаю. Дурной человек. Говорят, он и выдал мистера Мендиса, натравил на него тех тугов. Ему никогда не нравился муж сестры. В их семье семеро братьев, и все они не выносят, когда женщина идет против их воли.

Тео ощутил, как его кольцом стискивает ярость. Вместе с гневом проснулась и тревога за девушку.

— Думаю, я прогуляюсь до дома миссис Мендис, — сказал он.

Но Суджи готов был стоять насмерть, лишь бы не позволить Тео совершить страшную глупость.

— Вы в своем уме? О небеса, оставьте вы эту семью в покое, сэр! Здесь нельзя встревать в чужие дела. Умоляю, мистер Самараджива, это не Англия. Ничего с девочкой не будет. Это ее семья, и у Нулани есть голова на плечах. Завтра придет. Или через день. Вот увидите.

Казалось, умудренный опытом родитель увещевает своевольного ребенка, и Тео, забыв на миг про злость и тревогу, обрадовался. Не удивительно ли, как легко они сблизились с Суджи. Стали друзьями — несмотря на царящую вокруг опасность. А может, и благодаря ей.

— Суджи, — негромко произнес Тео в темноте. — Знаешь, я считаю тебя добрым другом. Кажется, мы с тобой всю жизнь знакомы.

Он запнулся. Хотелось бы сказать гораздо больше. Хотелось выразить, как греет его растущая близость с Суджи. Но Тео колебался, не находя нужных слов. И Суджи, похоже, боялся нарушить молчание, словно проникнув в его мысли. Так и не рискнув ничего добавить, Тео налил обоим пива. Но возникшая между ними теплота не исчезла, напротив, заняла место в груди, свернувшись клубком, точно сытая кошка. Тео снова поднес к глазам листок, лишь теперь заметив под рисунком два восклицательных знака. И что хотела этим сказать Нулани?

— Помните, я говорил, сэр, что девочка знает и понимает свою семью лучше, чем вы. Наверняка от души смеется над своим дядюшкой. Не надо так волноваться, она за себя постоит. Завтра придет, вот увидите, — повторил Суджи, довольный, что Тео передумал идти к Мендисам. — А я приготовлю свежий сок лайма и рыбное карри. Завтра.

— Я бы хотел иметь детей, Суджи, — признался Тео чуть позже, откинув свои страхи. Уже много дней ему не было так спокойно, как сейчас.

Суджи серьезно кивнул: