Московит-2

Осенний утренний туман уже рассеялся, и картина начавшегося боя была как на ладони. Ведь опушку леса, где прятались казаки, и ближайший брод, по которому через Пилявку лезли драгуны, взбивая воду в грязную пену, отделяла какая-то верста. А до гребли, окутанной плотным пороховым дымом, на подходах к которой кипела особенно жаркая схватка, было менее двух верст. На пределе видимости, у самого горизонта, можно было разглядеть и дальний брод, где копошились крохотные, едва различимые фигурки людей, порой сливающиеся в сплошную массу.

– Тьфу ты, черт! Прорвались, проклятые! – шипел Вовчур. – Глянь, Максиме, уже на том берегу!

– Вижу, не слепой! – зло отмахнулся Кривонос. – Держитесь, хлопцы! Стойте насмерть! Ах, если бы не приказ гетмана… – и атаман, чуть не плача, потряс кулаками. С какой-то отчаянной надеждой поглядел в левую сторону, где высился Пилявецкий замок – нет ли дымного столба над башней?

– Терпи, батьку! – спокойно и внушительно произнес Вовчур. – Я тоже в бой рвусь, и сердце болит… А куда денешься! Надо ждать сигнала – значит, будем дожидаться.

Драгуны, хоть и ценою немалых потерь, смяли казачьи заслоны у брода, частью зарубив, частью – втоптав в вязкую болотистую грязь. И теперь через Пилявку сплошным потоком лезла пехота, спеша закрепиться на вражьем берегу. Такой же поток буквально залил передовые укрепления казаков, выстроенные на подходе к гребле. Беспощадный огонь из мушкетов и пищалей, производимый почти в упор, разил поляков и литвинов. Но все-таки не смог сдержать их бешеного натиска. Устилая путь окровавленными телами павших, воины региментариев преодолели валы и ворвались на казачьи позиции. Началась яростная рукопашная схватка.

– Ах, сучьи дети! – бормотал Кривонос. – Храбры, ей-ей храбры! Врать не стану… Ну же, браты-товарищи! Отбейтесь! Покажите клятым ляхам, где раки зимуют!

– Не отобьются, батьку, – угрюмо пробасил Вовчур. – Сила ломит силу. Вон, погляди, за греблю отходят…

Кривонос застонал, стиснув ладонями голову.

– Да как же так?! Ведь мы ж их и под Желтыми Водами, и под Корсунем… Куда подевалась доблесть казачья?!

– Ничего еще не ясно, батьку! – строго произнес Вовчур. – Бой только начался. Уймись, не терзай себя.

* * *

– Ха! Ну и кто из нас оказался прав? – ликовал тучный Заславский, хлопая себя ладонями по бедрам. – Гляньте, пане коронный подчаший: бегут! Бегут, презренные зрадники, хлопы! Это им не с малыми силами нашими сражаться! Это не Корсунь, тем паче не Желтые Воды! Коронное войско втопчет взбунтовавшееся быдло в грязь! Вон, наши прапоры уже на том берегу!

– Пан великий конюший коронный явно спешит радоваться, – пожал плечами Остророг. – Да, начало боя за нами, но ведь победа еще не достигнута. Как мудро говорили римляне, finem – causa coronam![39]

– Матка Бозка, пошли мне терпения! – вскричал Заславский, хватаясь за виски. – Проше пана подчашего, а как будет по-латыни: «От лишней учености – один вред!»?

– У пана было достаточно времени, чтобы самому выучить латынь! – вспыхнул Остророг. – Хотя, конечно, если до полудня нежиться в постели…

– Панове, панове! – взмолился Конецпольский. – Ну не время же ссориться! На нас комиссары смотрят и другие достойные шляхтичи… Не говоря уже про простых жолнеров! В конце концов, идет сражение! А вы… Прошу, перестаньте!

– Мне никто не смеет указывать! – взорвался Заславский.

– Я не указываю, я советую! – начал злиться Конецпольский.

– Пусть пан засунет свои советы… Кх-м! – побагровевший Заславский поперхнулся на полуслове, видимо, осознав, что зашел слишком далеко.

– Куда именно, проше пана великого конюшего коронного? – звенящим от негодования голосом спросил Конецпольский, хватаясь за рукоять сабли. – Договаривайте!

– Панове, панове! – теперь всполошился Остророг. – Як бога кохам, довольно! На нас уже половина лагеря обернулась…

Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут к региментариям подскакал драгунский ротмистр. Он тяжело дышал, его лицо было запачкано кровью и пороховой копотью, но глаза сияли.

– Ясновельможное панство! Заслоны бунтарей у брода частью уничтожены, частью обращены в бегство. На том берегу создан надежный плацдарм, сейчас его укрепляют. Меня прислали к панам региментариям, чтобы передать просьбу всех товарищей моих, храбрых сынов Речи Посполитой: немедленно переправить через реку крупные силы и начать штурм Пилявицкого замка! На бога, сегодня можно закончить войну полным разгромом злодея Хмельницкого! А его самого взять в плен и привезти в Варшаву для суда и казни! Молю панов региментариев не медлить! Дорога каждая минута. – драгун тяжело дышал то ли от усталости, то ли от волнения.

– Так и нужно сделать! – пухлое лицо Заславского буквально засияло каким-то восторженно-безумным светом. – Матка Бозка, сама судьба посылает нам великую удачу! Презренный бунтарь, зрадник будет пленен, его быдло рассеяно и перебито, в отчизне настанет покой и благоденствие, а наша слава прогремит на всю Речь Посполитую! – судя по виду региментария, он уже представлял себя во главе триумфальной процессии. – Я приказываю тотчас же…