Московит

«Только бы сгоряча не порубили, или палить не начали…»

- Хэлло! Ду ю спик инглиш?! – закричал я во всю силу легких, глядя в глаза головному.

Он резко осадил лошадь, уставившись на меня с нескрываемым изумлением. То же самое сделали и остальные.

- Парле ву франсе?! – продолжал я надрывать горло, натянув на лицо самую искреннюю и дружелюбную улыбку. – Шпрехен зи дойч?!

В глазах командира мелькнуло что-то похожее на понимание, но тут же исчезло, сменившись раздраженной досадой и каким-то смущением.

«Так, в немецком ты тоже не силен… А если вот так?»

- Коннити ва! Ватакуси-ва Андареи-то иимасу! О генки дес-ка?[5] - уже откровенно издеваясь, произнес я все с тем же любезным выражением лица. – Ити, ни, сан, си, го, року[6]…

Поляк вдруг выпучил глаза и издал сдавленный горловой звук, будто хотел что-то сказать, а в этот момент невидимым шнурком стянули шею. Он смотрел на что-то, находящееся сзади и чуть выше меня, будто на призрак. Точнее, на кого-то…

Все другие всадники, не сдержавшись, дружным хором ахнули.

Я молниеносно обернулся. Анжела, снявшая татарскую шапку, смотрела на командира отряда чуть смущенно, но с явным интересом. Длинные золотистые волосы рассыпались по плечам и груди, щеки раскраснелись, глаза потеплели…

«Нашла время кокетничать, дуреха!» - мысленно выругал я ее, но тут же спохватился: напротив, она умничка! Лишь бы не забыла про «немоту»…

- Пан говорит по-российски? – слегка коверкая язык, спросил я поляка, решив, что он уже «доведен до кондиции». Мало того, что «языкам не обучен», так еще и попавшийся ему «татарин» оказался красивой женщиной!

- Так, так! – с нескрываемым облегчением откликнулся тот, не отрывая взгляда от Анджелы. – Размовляю!

- Сам Бог послал пана и его людей! – подхватил я тем же тоном. – Имею срочные и важнейшие сведения, предназначенные для пресветлого князя Иеремии Вишневецкого!

* * *

Все прошло даже легче, чем я рассчитывал. Вот только не знаю, из-за моей твердости и настойчивости, или из-за того, что поляк, судя по всему, изрядно «запал» на Анжелу… И – только не смейтесь! – я даже ощутил нечто похожее на ревность.

Конечно, понимал: это смешно, нелепо! Какие у меня на нее права? Даже учитывая нашу бурную близость час тому назад в высокой траве под шумный стрекот кузнечиков и фырканье лошади... Она – взрослая, самостоятельная женщина.

И все-таки ничего не мог с собой поделать…

Командир отряда, назвавшийся ротмистром Тадеушем Подопригора-Пшекшивильским - боже мой, ну и фамилия! - буквально из кожи вон лез, выпытывая, что же это за сведения, с которыми я стремлюсь к князю. Причем это было не праздное любопытство, а служебное рвение (уж в этих-то делах я не ошибаюсь). Не хотелось ни разочаровывать, ни обижать славного парня, да и лезть на рожон не следовало, поэтому я в конце концов прибег к очень наглядному и убедительному аргументу: то, что положено знать только командиру, нельзя сообщать рядовому. Может, он все-таки обиделся в глубине души, но не подал виду.

А вот насчет Анжелы… Да, тут пришлось изрядно поломать голову!

Она играла свою роль очень даже неплохо. Конечно, любая профессиональная актриса или рассмеялась бы, или страдальчески закатила глаза, глядя на ее старания, … но простодушные воины приняли все за чистую монету. Панна принадлежит к знатному московитскому роду, была похищена лихими людьми из родительского дома и продана татарам, ухитрилась сбежать, потом ее настигла погоня. Трое крымчаков, разозленные бегством, в клочья порвали ее одежду и уже хотели надругаться, но тут по счастливой случайности подоспел пан Анджей (так я представился)…

- А где это пан наловчился так драться? – с уважением, но и нескрываемым подозрением спросил грузный широколицый поляк, к которому другие почтительно обращались: «пан вахмистр». Я сразу инстинктивно почуял: бывалый воин! К тому же, явно умен и проницателен

- У меня были хорошие наставники, - вежливо ответил я, улыбнувшись.

- Оно и видно! Хотелось бы мне у них поучиться! – кивнул поляк.

- О, это была бы честь для них! – поддакнул я, решив не объяснять, что тогда пану вахмистру как минимум следовало бы скинуть и года, и вес. Польский гонор – серьезная вещь, злить лишний раз не надо…

А еще он буквально сверлил глазами мою одежду. И все остальные - тоже. Я без труда догадывался, что им очень хотелось пощупать ее, и только дисциплина не позволяла… Впрочем, их можно понять: ни джинсов, ни кроссовок в 17-м веке еще не было!

Дабы избежать напрасных суеверных страхов, грозящих непредсказуемыми последствиями, я сразу после встречи прочитал «Отче наш», и перекрестился. У Анжелы хватило ума повторить крестное знамение. Поляки заметно успокоились, хоть и не скрыли недовольства: «схизматики»! Но главное – не прислужники дьявола…