Московские были

А дома, сделав немногочисленные свои дела, внезапно кинулась к своему старенькому чемоданчику и вытащила листочки с рукописью «Повесть любви». И вместо рукописи Саманты начала перечитывать свои листочки. Теперь я читала медленно, как редактор, отмечая огрехи. Читала целый час, даже пришлось включить свет. Села и задумалась. Чем отличается мое детище от романа Саманты? Нет, все разное: действие у меня развивается более чем на сто лет раньше, у меня морской офицер, у Саманты – предприниматель. У меня девушка из средней, но обеспеченной семьи, у Саманты из простой, с весьма малым достатком. Не говорю уж об одежде, транспорте. Кстати, Саманта хорошо разбирается в женских атрибутах. Но суть одинакова: обе девушки мечтают об идеальной любви и находят ее. Но у меня действие на этом прерывается, а у Саманты вполне естественное, жизненное развитие сюжета. Может, если бы я продолжила, моя героиня, ожидая месяцами мужа из плавания, завела роман с соседским щеголем? Кто знает? А если рассматривать с точки зрения моих изысканий, у кого мы увели фабулу, причем совершенно независимо друг от друга?

Я так и не начала черкать текст Саманты. Сидела, вспоминала свою молодость. Как быстро она прошла. Ведь меньше чем через год мне будет сорок. И никто уже не скажет про меня – «девушка», или хотя бы «молодая женщина». Вот и Саманта, и Жора почтительно называют меня Ольга Афанасьевна. Для них я, наверное, крокодилица. Или крокодилиха? Как правильнее? Хорошо хоть не динозавр. Но в душе-то я еще молодая. А что толку? Пройдет несколько лет, и на меня ни один мужчина не взглянет с интересом. Да уже и не глядят. Я мысленно перебрала «моих мужчин». Кто из них сейчас с интересом взглянул бы на меня? Наверное, я сама виновата. Но в чем? Что я делала неправильно? Почему осталась одна?

Настроение испорчено, не до работы. Включила телевизор, все тот же старенький, черно-белый. Неужели у меня никогда не будет денег на новый, приличный телевизор? А на экране муть голубая, то есть черно-белая. Все тот же Горбачев оживленно несет чепуху. Меня политика совсем не интересует. Ну не верю я ни тем, ни другим, ни коммунистам, ни демократам. Не хочу участвовать в наивных проявлениях активности. Нет, это не жизнь, что-то нужно менять. Огорченно выключила телевизор и легла спать. Утро вечера мудренее.

На следующий день позвонила Саманте и попросила прийти после обеда. Когда вернулась из кафе, Саманта сидел (черт, никак не привыкну писать что-то одно: сидел или сидела) около моего стола. Немного приоткрытый рот, в глазах ожидание, смотрит на меня как на судью, готовящегося прочитать приговор. Незачем его мучить.

– Саманта, мы решили попробовать напечатать «Окошко счастья». Но с ним придется много поработать. Потом объясню, что мне конкретно не нравится, а сейчас нужно пойти к главному редактору, подготовить проект договора. Ты готов работать над текстом?

– Конечно, Ольга Афанасьевна. Вы мне поможете?

– Это моя работа. Пойдем.

У нас с главредом давно отработана тактика. Он недовольно выслушивает мое предложение опубликовать роман, пролистывает его, будто видит в первый раз. Смотрит на автора, сняв очки:

– Первая проба пера?

– Да, Тихон Сергеевич. Мне Ольга Афанасьевна сказала, что нужно много работать. Я постараюсь учесть все ее замечания.

– Это уж непременно. Ты должен с большим вниманием отнестись к ее многолетнему опыту. Хорошо. Сейчас подпишем предварительный договор без указания суммы авторского гонорара и тиража. Все это после окончания работы над текстом. Согласен?

Я не удержалась:

– Тихон Сергеевич, вы не взглянули на титульный лист? Автор – Саманта.

– С чего ты взяла, что я не смотрел? Автор волен взять себе любой псевдоним, но договор оформляется на имя автора. Да, аванс выпишем пока небольшой. Если дело пойдет успешно, через месяц будет еще один. Устраивает?

– Конечно, Тихон Сергеевич. Я даже не думал про аванс.

– На то я и сижу здесь, чтобы за всех вас думать.

Он протянул Саманте на подпись стандартный бланк, на котором были проставлены название книги, паспортные данные автора, согласие на передачу авторских прав издательству и срок готовности рукописи. Больше ничего. Совершенно кабальный договор. Тут же был выписан документ в кассу на получение аванса. Саманта взглянул на сумму и расцвел. Уверена, он и не думал, что получит какие-то деньги. Первый настоящий заработок.

После его ухода я набросилась на главреда:

– Тихон Сергеевич, не стыдно так обирать мальчишку? Это не Жорик из хорошей семьи. У него же только мать, санитарка, денег никогда в семье не было, Жора мне рассказывал.

– Что ты раскричалась? Получит он все сполна. Вместе проставим сумму гонорара. А пока не следует баловать. Чтобы голова не закружилась. Как минимум нам нужно получить от него два романа.

– Тихон Сергеевич, насчет «Замка любви» у меня есть сомнения.

Не знаю, почему я так выразилась. Какие сомнения? Но не рассказывать же про свои переживания.