Московские эбани

Затем, пошли новые законы — справки от министерства Культуры, налоги, перекрывающие изначальную цену картины в несколько раз, — все это отпугнуло наших кормильцев. Но некоторые торговцы картинами находили у нас того художника, который мог принести им немалый доход, и увозили с собой художника. Чтобы писали сразу на месте, и не надо было тратиться на подачки нашим чиновникам. Таким художником и оказалась я. Теперь, я думаю не страшно и закурить. Газ выветрился. — Она прервалась, прикуривая нарочито медленно, видно было, что она гасит свой энергетический запал.

— Как же тебе повезло в итоге, — нарушил тишину Вадим.

— И повезло и не повезло одновременно. Все началось с того, что тот, кому понравились мои полотна, чего-то не понял, а быть может та, которая пристраивала их, забыла сказать, что автор — женщина. И так как я подписывалась псевдонимом «Ви-Тори» — мои работы он продал, как работы Виктора Тори. Как истинный шоу мен, покупатель моих картин знал, что подать без соуса, как говорят французы, это значит совсем не подать, и давая рекламу, расписывал невероятные байки про судьбу русского художника, которого он откопал. А потом приехал за ним, то есть за мной. Испытав легкий шок, после того, как узнал что я, его художник Тори — женщина, тут же выкрутился, предложив мне ехать и работать у него, но никогда не объявляться в среде заказчиков и покупателей. А я была в таком положении, что с радостью согласилась подписать контракт на три года работы, лишь бы умотать от всех своих заморочек. На словах обговорили, что автором моих работ должна была считаться не я, а некий мистер Тори. Этот псевдоним пошел от Виктория-тория… Тори. Ты понимаешь, что это значило?

— Тебя замуровали в башню. Ты выдавала продукцию, а слава доставалась мистеру Икс.

— Все не так мрачно. В башню меня никто не замуровывал. Я жила на столь просторной вилле. Такие лишь снились нашим новым русским. Да что мне тебе говорить, ты, наверняка, сам все знаешь. — Виктория жестом предложила ему следовать за собой и, проведя на кухню, принялась готовить кофе, затем разлив его по чашкам и предложив, ставшему растерянно послушным, Вадиму присесть на табуретку, продолжила:

— Но все эти виллы, условия слуги — ничто не трогало меня. Я была как отмороженная, как во сне. Мир вокруг был столь далек от моего понимания, что я и не стремилась вникать его детали, свыкаться с ним. Но, во всяком случае, он был удобен, для того чтобы делать то, что мне всегда хотелось делать. И всегда удавалось с трудом, преодолевая невероятное сопротивление среды, людского мнения о том, как надо правильно жить женщине. Здесь, то есть, там я все делала правильно. Мир позади меня был ясен, но столь жесток ко мне, что при воспоминании я ничего не чувствовала, кроме боли. — Она сказала и замерла на секунду, словно вглядываясь в себя прошлую и не веря себе: — Когда я вышла из самолета дул сильный ветер. — Продолжила она, Вадим откинулся на спинку стула, чувствуя, как разглаживаются морщины внутреннего напряжения: — Ветер всегда действовал на меня вдохновенно, потому что я ходила раньше на катамаранах. А на них не спрятаться в каюту от ветра и мороси, как на яхте, можно только щуриться, и вглядываясь вперед, ловить воздух парусами… — Она вновь замолчала ненадолго, и Вадим представил её лежащей распластав руки на палубе под солнцем. Шикарная, соблазнительная сцена никак не омрачалась ни моросью, ни ветром. "Но зачем она об этом вспомнила — о ветре подумал" — Вадим и перестал слышать её рассказ, лишь ритм, и отдаленное ощущение белого города — Кейптауна…

"…словно проплывало мимо, и было настолько не мое и мое в тоже время, что мне казалось: это мой, мой и только мой сон…..Потом — вторую картину, не оглядываясь, не вникая в детали окружающего, черпая все лишь изнутри себя… А когда мой продюсер узнал, что я ещё и не умею водить машину, он был поражен также, как если бы я заявила, что не умею ни читать, ни считать… Он приставил ко мне человека, который начал учить меня водить. И вот день на третий моих мучений, учений…..кругом виноградники и неожиданно выпирающие из-под земли скалы… Сплошная луна!….и тут я увидела корову… Сознание мое зацепилось хоть за что-то родное с детства, и я пробудилась окончательно…"

Вадим тряхнул головой, пытаясь тоже пробудиться, и сосредоточился, а она продолжала: