Московские легенды. По заветной дороге российской истории

Источник отрады священной и чистой,О жаркие слезы! Без звука, без слов,Я лил их пред образом Девы Пречистой,Пред образом древним, что столько вековЧудесно стоит у заветной твердыни,И в светлых лампадах не гаснет елей,И с верой, с молитвами, дивной святыни

Устами касаются роды людей.И в радости сердца, в мечте непонятной,Я долго пред образом древним стоял,И рдел милосердием Лик Благодатной,И трепетным людям покров обещал.И внутренним голосом нес я моленья:О дай, Непорочная, жизни святой,Дай чистых желаний, дай слез и терпенья,

И дум исступленных мятеж успокой!

К Иверской приходили в полной уверенности, что она не останется глуха ни к какой просьбе, как бы велика или мала она ни была. До революции в часовне находилась рукописная книга, в которую желающие вписывали рассказы об исполнившихся по их молитвам Иверской просьбах, когда книга заполнялась, ее заменяли новой, но, замечает современник, «сколько их (то есть исполненных просьб. — В. М.) осталось сокровенными!».

Самые достоверные свидетельства времени — детали и черточки, которые содержатся на страницах художественных произведений. Строки из рассказа И. А. Бунина «Чистый понедельник» говорят, по сути дела, о том же, о чем написано в «Москве православной», но они дают возможность не только увидеть часовню, молящихся, но и почувствовать атмосферу этого заветного московского уголка.

Герой бунинского рассказа только что услышал от любимой женщины, что она оставляет его. Богатый, молодой, удачливый, кутила, прожигатель жизни, нерелигиозный человек, он выходит от нее на улицу утренней, светлеющей бледным светом Москвы, и его влечет туда, куда в его состоянии пошло бы большинство москвичей.

«Шел пешком по молодому липкому снегу — метели уже не было, все было спокойно и уже далеко видно вдоль улиц, пахло и снегом, и из пекарен. Дошел до Иверской, внутренность которой горячо пылала и сияла целыми кострами свечей, стал в толпе старух и нищих на растоптанный снег на колени, снял шапку… Кто-то потрогал меня за плечо — я посмотрел: какая-то несчастнейшая старушонка глядела на меня, морщась от жалостных слез:

— Ох, не убивайся, не убивайся так! Грех, грех!»

Символом и поэзией народного православия Иверская была и для русской интеллигенции начала XX века.

Москва! Какой огромныйСтранноприимный дом!Всяк на Руси — бездомный.Мы все к тебе придем…А вон за тою дверцей,Куда народ валит, —Там Иверское сердце,Червонное, горит.

И льется аллилуйяНа смуглые поля.— Я в грудь тебя целую,Московская земля!

Эти строки были написаны Мариной Цветаевой в 1916 году. Религиозные и духовные переживания русской интеллигенции начала XX века сопровождались эстетическими и художественными впечатлениями и получали воплощение в художественных произведениях. К числу таких произведений относится картина «У Иверской» (1916 г.) замечательного живописца Аристарха Лентулова, художника футуристического толка, которая стала одним из лучших произведений его творчества. Несмотря на формалистические элементы, разложение формы, смещение планов, характерные для бубновалетца Лентулова, его картина создает яркий и прекрасный образ московской святыни и передает зрителю ту душевную радость, которую она излучает.

^{Демонстрация на Воскресенской площади в марте 1917 года. Фотография}