Московские против питерских. Ленинградское дело Сталина

На Западе же его стремились представить как упертого националиста, даже троцкиста. Был организован поток писем из-за рубежа в Венгрию, в которых ему выражалась поддержка именно как националисту и троцкисту. Никто, конечно, не знал, что все письма написаны одним человеком.

Райк был обречен. 3 июня 1949 года его арестовали. Вместе с ним были осуждены заместитель министра обороны и начальник генерального штаба генерал-лейтенант Георгий Палфи; бывший поверенный в делах Югославии в Венгрии Лазар Бранков, перебежавший к венграм после раскола между Коминформом и Тито; секретарь ЦК партии по кадрам Тибор Сони; его заместитель Андраш Салаи; полковник Бела Коронци из тайной полиции; заместитель председателя венгерского комитета по радиовещанию Пауль Юстус; партийный работник Милан Огенович (Стивен С.Там же. С. 212).

14 сентября Ласло Райк, Тибор Сони и Андраш Салаи были повешены во дворе будапештской тюрьмы в центре города.

Далее нити филдовского «заговора» протянулись кТрайчо Костову, заместителю премьер-министра Болгарии, Владиславу Гомулке, занимавшему в 1948 году пост генерального секретаря Польской коммунистической партии, Рудольфу Спанскому, генеральному секретарю коммунистической партии Чехословакии. Все они для Даллеса были опасными противниками, способными укрепить коммунизм в своих странах.

Костов, будучи председателем национальной финансово-экономической группы, на переговорах с СССР добивался лучших условий для Болгарии, отказывался сообщать, какова себестоимость болгарских товаров, хотя «по словам русских, это необходимо им для того, чтобы установить справедливые цены». Костов стремился продать свои товары максимально выгодно. Но кроме «экономического национализма» он выступал за образование Федерации Балканских стран, включая Югославию, против чего Сталин решительно возражал. И что еще важно: Костов считался наиболее вероятным преемником состарившегося Георгия Димитрова.

Костова обвинили в том, что он предал своих «товарищей» во время ареста болгарской полицией в 1942 году, в связях с Интеллидженс Сервис, в троцкистских взглядах, контактах с югославскими раскольниками, подрыве экономических и торговых связей между Болгарией и СССР, в стремлении свергнуть болгарское правительство при содействии югославов. Вместе с ним осудили еще нескольких известных болгарских экономистов.

На суде он отверг все обвинения: «Движимый своей совестью, я считаю своим долгом заявить суду и болгарскому народу, что я никогда не был английским шпионом, никогда не принимал участия ни в каких заговорах, я всегда уважал и чтил Россию».

Его повесили 17 декабря 1949 года в софийской тюрьме.

Владислав Гомулка стал генеральным секретарем Польской рабочей партии во время войны. Он не был так называемым «московским поляком» подобно Болеславу Беруту, постоянно оглядывающемуся на Сталина. Став генсеком после того, как погибли один за другим двое присланных из России функционеров, кандидаты в генеральные секретари, сброшенные с парашютами, Гомулка никогда не чувствовал себя сильно обязанным Москве.

Основу польского сопротивления немцами составляла Армия Крайова (АК), настроенная крайне антисоветски и антирусски. Москва всегда боролась с ней, понимая, что после окончания войны «крайовцы» будут силой, препятствующей распространению ее влияния. За АК стояла многолетняя историческая традиция, приводившая в Смутное время поляков в Москву, давшая жизнь Лжедмитрию, Григорию Отрепьеву, польско-казачьим войнам и католической экспансии на Украине, польско-советской войне 1920 года и упорной вражде к СССР маршала Ю. Пилсудского.

К слову, за всеми восточноевропейцами были свои предания. Но за поляками — наиболее антироссийские.

Сталин понимал это очень обостренно. Что он мог им противопоставить? Только интернациональное учение Маркса — Ленина и геополитические интересы СССР? Как бывший семинарист, он должен был помнить догмат христианства: «Несть ни эллина, ни иудея». То есть польскому, пусть и «красному», национализму не было места в сталинской картине мира.

Гомулка был решительным человеком. Так, он приказал расстрелять нескольких советских солдат, грабивших население, распорядился прекратить демонтаж оборудования в новых землях Польши, отошедших к ней от Германии, и вынудил советских представителей к переговорам, а затем добился компенсации. Гомулка вообще выступал против слишком сильной привязки коммунистических партий к Москве и даже позволил себе на заседании Коминформа в июне 1948 года в Бухаресте возражать против исключения Югославии из Коминформа. Хотя протест выразился тем, что он не пришел на заседание, все поняли, что хотел показать польский лидер.

Арест не сломил Гомулку. К тому же ему не могли предъявить какого-либо серьезного обвинения. Арестованные его соратники оказались стойкими. Просидев в тюрьме несколько лет, Гомулка вышел на свободу.