Московский душегуб

– Будет сделано.

Неподалеку топтались еще четверо бойцов, стеснялись подойти. Их Губин тоже поблагодарил:

– Премиальные по гранду на рыло. Чмок рассчитается. До встречи, ребятки.

Ребятки радостно загудели. Все четверо впервые видели своего легендарного командира.

Губин вернулся к "тойоте", пересадил Таню в "жигуленок". Люгер сунул в бардачок, не перезаряжая.

– Горжусь тобой, любимый! – жеманно пролепетала Француженка. – Ты – настоящий воин. Как сиганул в канаву – уму непостижимо!

Губин развернулся и погнал к карьерам. Путь предстоял неблизкий.

– Как самочувствие? – спросил у Тани.

– Миш, чего от нас хотели менты?

– Откуда я знаю. Бесятся с жиру.

– Они за мной тянутся?

– Возможно, и так.

– Миш, ты меня не отдашь?

– Будешь слушаться, не отдам.

– Я люблю тебя, Губин.

– Это как тебе угодно.

Песчаные карьеры не разрабатывались лет десять, но в одном из вагончиков тут обретался на покое древний житель планеты Кузьма Кузьмич Захарюк. От государства он получал хилую пенсию и зарплату сторожа, и Алеша Михайлов пересылал ему ежеквартальное пособие, которого с лихвой хватало на все его незамысловатые потребности. На иждивении у старика были три немецких овчарки, день и ночь злобно завывавшие в деревянном загоне, и приходящая бабка Матрена. Алеша платил деньги за то, чтобы он, не жалея сил и времени, распугивал окрестных обитателей, и с этой задачей Кузьма Кузьмич справлялся успешно. В близлежащих деревнях песчаные карьеры почитались гиблым местом, куда нормальный человек рисковал сунуться разве что с диковинного перепоя.

Губин подрулил к вагончику и погудел. Старик вышел на металлическое крылечко и, заслонясь ладонью от солнца, сверху разглядывал пришельцев. Губин его не торопил, потому что знал, выйдет только хуже. Кузьма Кузьмич был сутуловат, приземист и с возрастом весь ушел в густую, до пояса, бороду и яркие, пронзительные глазки, стылые, как у сурка. Постепенно он спустился с крылечка и приблизился к Губину.

– Выходит, от Алешки прибыл? – спросил замогильным голосом.

– Так точно, – ответил Губин.

– По какому делу?

Губин протянул старику стопку ассигнаций:

– Вознаграждение за минувший квартал, Кузьма Кузьмич. А также есть особое поручение.

Старик принял деньги и, не пересчитав, сунул куда-то под бороду.

– Какое поручение, говори! Замочить кого?

По прежним временам Захарюк переменил много профессий, среди которых бывали и экзотические.

– Видишь, дедуль, дамочку в машине?

– Еще не ослеп.

– Надобно ее срочно эвакуировать в деревню и определить на постой. Как бы под видом племянницы или внучки.

Старик обогнул Губина, передвигая ноги как-то навскидку, и заглянул в салон. Таня ему улыбнулась, подмигнула и показала язык. Захарюк отшатнулся.

– В деревне прятать хлопотно. Зарыть бы вон в песок, никто сто лет не хватится.

– Белено пока в деревню. С Алешкой не поспоришь.

И когда ехать?

Прямо сей минут.

– Бензину хватит на дорогу?

– Хватит, дедушка.

Старик смачно харкнул себе под ноги и поковылял к загону. Отворил щеколду – три громадные овчарки с ужасающим рыком вымахнули на волю. Дружно, в несколько скачков преодолели расстояние до Губина, и старик от острого любопытства даже присел на корточки. Но собаки не причинили зла замершему в неподвижности Губину, понюхали его коленки и, точно по сигналу, завыв на три голоса, умчались в сторону леса.

Кузьма Кузьмич с кряхтением поднялся на ноги и вернулся к машине.

– Я готов, – сказал с оттенком удивления в голосе. – За имуществом Матрена приглядит. Не понимаю только, почему тебя псы не сожрали?

Губин подергал старика за бороду:

– Оставь шуточки для праздника, дед. Сегодня других дел полно.

* * *

Ехать им предстояло до Калуги и немного подальше, но главное – благополучно пересечь Минское шоссе.

Тронулись объездной дорогой на юго-запад и уже через пять минут наткнулись на милицейский дозор: две машины с мигалками и много вооруженных людей в форме. Только тут Губин вспомнил о своей поразительной оплошности: люгер невинно дремал в бардачке. Однако обошлось: доверенность на машину была в порядке, как и водительское удостоверение, да и вид опрятного старика, сопевшего на заднем сиденье, внушал доверие.

К тому же улыбающаяся красивая девица натурально была очарована строгим майором, командующим дозором.

– Аида с нами, господин милиционер, – прощебетала она беззаботно. – С этими чурбанами поговорить не о чем.

Все же Губину велели выйти и открыть багажник.

Там лежали запаска и разное тряпье.

– Куда едете? – спросил майор.

– Старикана везу в больницу, – и потише добавил:

– Боюсь, загнется по дороге.

– Что с ним?

– Черт его знает! Всю ночь верещал как резаный.

Чего-то с брюхом. Да ему же сто лет в обед.

– Откуда едете?

– Из Семеновки.

– Выстрелов не слыхали?

– Каких выстрелов?

– Ладно, отправляйся. Спасай долгожителя.

Таня через стекло послала майору воздушный поцелуй.

– Какая она у тебя озорная, – позавидовал Кузьма Кузьмич, когда отъехали. – Поблядушка, что ли?

Таня к нему обернулась:

– Дедушка, как вам не стыдно!

– У тебя что с плечом-то, шалунья?

– Миша прокусил, когда насильничал.

– Бона как! Ну ничего, терпи. Бабка Таисья подлечит.