Московский инквизитор

— А это ты, Егорыч, у своего родственника поинтересуйся, его как раз скоро привезти должны, — скромно ответил Стас.

— Опять! — раненым медведем взревел старик. — Ну, не твою ли мать! Послал Бог родственничка! — И уже Крячко стал рассказывать: — Ядовитые змеи с удавами у нас по городу уже ползали — это когда из живого уголка в школе уж исчез! Собаки-людоеды у нас тут тоже уже были — это когда мальчишки в чужой сад за яблоками полезли и одного из них собака за задницу цапнула! А теперь, значит, педофилы! — Он хлопнул себя по коленям. — И ведь понимаю я, откуда ноги растут! Сам-то он парень недалекий, но безобидный, а вот жена его! Он как мне сказал, что на Варьке жениться собирается, я его прямо спросил: «Ты что, не видишь, что она дура набитая? Или глаза у тебя на другом месте выросли?» А он мне: «Я ее люблю». Я ему втолковываю: «Да залюбитесь вы хоть до смерти, но жить-то тебе не с мохнаткой, а с человеком!» А он мне опять: «Я ее люблю». Плюнул я и сказал, чтобы поступал как хочет, но ко мне жаловаться не ходил. Сюда его пристроил, думал, что тут от него вреда никакого никому не будет, сидит человек на телефоне и на звонки отвечает, так нет же! Ну, узнал ты что-то на работе, так зачем все тут же своей жене разболтал?

— Так он не узнал, он специально подслушал, — возразил Стас и рассказал, как дело было.

— Господи! Да как же вы его терпите? Гнать его надо в три шеи! — возмутился Егорыч.

— Мы терпим?! — взвились Косарев и Фомин.

— Понял, из-за меня его держали, — вздохнул старик. — Ну, так больше не держите, пусть на все четыре стороны катится! Увольняйте по любой статье, по какой захотите. Это же надо было опять так город взбаламутить!

— Ничего, — мстительно заметил Косарев. — Когда бабы до первоисточника все-таки доберутся, кое-кому очень сильно не поздоровится! Матрена очень грозно настроена.

— Да видел я, когда сюда ехал, как она на всех парах куда-то мчалась. Если бы у моей машины на пути оказалась, сшибла бы нас и не заметила, — хмыкнул Егорыч и вернулся к делу: — Значит, как я понял, что-то такое все-таки было.

— Да, но не у нас, а десять лет назад и в Сабуровке, — ответил Фомин. — Почти полтора года над детишками измывались. Завтра приедут специалисты и будут обследовать территорию вокруг дома в поисках захоронений — вряд ли они детей лечили.

Егорыч побледнел и схватился за сердце, Фомин тут же бросился за водой, а старик свободной рукой достал из кармана тюбик с нитроглицерином и протянул его Стасу, потому что тот стоял ближе всех, прошептав:

— Парочку.

Крячко высыпал себе на ладонь две таблетки и сам вложил их в рот старика. Егорыч отдышался, попил воды и слабым голосом проговорил:

— Позвоните и скажите, куда людей прислать, я таджиков дам. Нечего вашим ломами да лопатами махать — другая у них работа. Если деньги нужны будут на экспертизы какие-нибудь, я тоже дам. Родители-то столько лет живут и не знают, что с их детишками приключилось, а хуже неизвестности ничего на свете нет. А так хоть могилка будет, куда можно прийти и поплакать. Ну, и молебен за упокой души невинно убиенных я закажу. Батюшка у нас хороший, душевно отслужит.

— Илья Егорович, может быть, врача вызвать? Или «Скорую»? — спросил Фомин.

— Нет, я сейчас Женьку дождусь и домой поеду — Наталья мои болячки лучше любого врача знает, — отказался старик. — Да и отпустило уже. А поганца этого я сейчас уму-разуму поучу!

— Лучше бы он Варьку свою уму-разуму поучил, — сжал пальцы в увесистый кулак капитан.

— Не то ты, Леша, сказал! Не то! — покачал головой Егорыч. — Да разве же можно женщину бить? Она и так Богом наказана — ей же рожать приходится. Нам-то, мужикам, одно удовольствие, а им? Вот Мишку моего врачиха как-то уговорила при родах присутствовать — мол, сейчас так принято, Надюше от этого легче будет. Ну, и кого нашатырем откачивали? Ее? Не-е-ет! Его! Это Надюшка наша еще легко рожает, а другие бабы по суткам мучаются. А вот Мишка после этого неделю как пришибленный ходил, а потом поклялся, что больше не допустит, чтобы его жена так страдала. Хорошо, она сама его на третьего уговорила, а потом уже и остальные пошли. А ты говоришь — бить. Не можешь ты с женой жить, так уйди! Потому что бить ее, по большому счету, и не за что — сам же дурак, что не разглядел вовремя, на ком женился. — Он тяжко вздохнул, посмотрел на часы и возмутился: — Да скоро, что ли, Женьку привезут?

Косарев позвонил дежурному, и тут на весь кабинет раздался его взволнованный голос:

— Товарищ майор! У входа толпа собралась. Люди кричат о каких-то педофилах и вас требуют.

Косарев стал подниматься, но Егорыч остановил его:

— Сиди! Сам к народу выйду! — и направился к дверям, приговаривая на ходу: — Господи! Это же надо было такое натворить! Вот дурак-то! Ну, ничего, сейчас он у меня за все свои художества сполна получит!

Андрей Федорович, Фомин и Стас пошли за ним следом, и Крячко шепотом спросил у Косарева:

— Думаешь, он сумеет народ утихомирить?

— Раньше получалось, — ответил тот.