Московский инквизитор

— Знаешь, Петр, мне разные дела приходилось вести, но такого грязного я не помню. С души воротит! — честно признался Лев. — У тебя есть что-нибудь новенькое?

— Да вот мы по твоему описанию нашли несколько кандидатур, похожих на охранника…

— Знаю, получил и уже человека с распечатками в Сабуровку отправил, чтобы там опознание провели и протокол составили, — подтвердил Гуров.

— Так вот, Стас решил, что это Тихонов. У него тоже 105-я, часть 2-я, а вот пунктов аж три: «г», «д» и «м». Он сейчас им и Простом занимается.

— Так, Петр-миротворец! Судя по тому, как ты постоянно повторяешь: Стас то, Стас се, ты уже в курсе того, что произошло, — раздраженно проговорил Лев.

— Лева! Остынь! — попросил Орлов. — Да он сам себе не рад! Мучается так, что смотреть больно! Ну, наговорил он сгоряча лишнего! С кем не бывает? А ты что, ангел небесный? Тебя, бывает, заносит так, что мы потом все втроем расхлебать не можем! Причем заносит не в нашей узкой компании, а на людях! Тебе ничего не напомнить? — Лев счел за лучшее промолчать, потому что за ним-то грехи числились и покрупнее. — Вот и я об этом, — все поняв, заметил Петр. — Ты сегодня в Фомичевске все заканчивай и давай в Москву. Тут дел невпроворот, Стас один не справится, твоя голова нужна, — подсластил пилюлю Орлов.

У Гурова было время проанализировать ту информацию, которую нашел для него Фомин по его списку, и он понял, что есть только один человек, с которым имеет смысл поговорить. Остальные двое успели отметиться на зоне и не признались бы в том, что были в притоне для педофилов, даже под страхом смерти. Этим третьим был парень по имени Геннадий, который в то время жил со своей бабушкой в Ивантеевке, поселке городского типа. Бабушка его заявление в милицию 3 ноября утром и принесла, потому что внук домой ночевать не пришел. Но там на это особо внимания не обратили, потому что был он еще та оторва. А 5-го вечером парнишка домой вернулся, вот она заявление и забрала. А в 2007 году бабушка продала дом и уехала с внуком к дочери в Шатуру. В настоящее время Геннадий жил там и работал механиком на СТО, адрес, как домашний, так и рабочий, имелся. К нему-то Гуров и собрался. Конечно, получалось, что Геннадий если и был там, то всего несколько дней, но время его возвращения домой — вечер 5 ноября — давало надежду на то, что поездка может быть небесполезной.

Понимая, что на откровенность Геннадия можно рассчитывать только в том случае, если он будет полностью уверен в том, что дальше Гурова информация не уйдет и его имени никто никогда не узнает, Лев решил ехать на своей машине. И, как ни уговаривали его Косарев с Фоминым взять полицейский «уазик», настоял на своем. По дороге Лев размышлял о том, что хоть Стас и совершенно напрасно на него тогда окрысился, но мириться все равно надо, потому что если хочешь иметь друзей без недостатков, то не будешь иметь друзей совсем. А уж когда и сам не святой, то обижаться на других по меньшей мере глупо.

В Шатуре Гуров довольно быстро нашел станцию техобслуживания, где работал Геннадий. Услышав звук подъехавшего автомобиля, из гаража вышел солидный дядька, который при виде старой машины Гурова только тяжело вздохнул, вероятно, предположив, что сейчас эту рухлядь попросят починить. А когда Лев протянул удостоверение, ничуть не растерялся, и сыщик подумал, что крупных грехов за этой СТО не водится. А вот узнав, кто ему нужен, хозяин насторожился:

— Он что-то натворил?

— Нет, мне с ним нужно только поговорить. Речь пойдет о временах давних, когда он еще у бабушки в Ивантеевке жил. Просто дело одно старое всплыло, а Геннадий может о нем что-то знать.

— Ну, если так… — Хозяин пожал плечами и скрылся внутри.

Через несколько минут к Гурову вышел молодой парень, и, судя по его спокойному лицу, ему тоже нечего было бояться. Они отошли к стоявшей возле стены скамейке, присели, парень закурил и выжидательно посмотрел на Льва, а тот никак не мог придумать, как начать.

— У меня вообще-то работа стоит, — заметил Геннадий.

— Давай я тебе вкратце ситуацию обрисую, — приступил наконец Лев. — Были найдены останки двух человек: мужчины и женщины, мы выяснили, что они снимали в Сабуровке дом, где был организован притон для педофилов. Кто-то освободил детей, убил этих двоих и охранника, а дом поджег так, что от него практически ничего не осталось. А в саду мы нашли яму, полную детских скелетов. И есть подозрение, что над детьми там не только издевались, но еще и убивали ради органов. Я тебе все это говорю потому, что это уже ни для кого не секрет, Фомичевский район гудит, да и до вас, наверное, слухи дошли. Я знаю, что 2 ноября 2004 года ты и двое твоих друзей куда-то исчезли и вернулись домой только 5-го вечером. То, как ты и остальные объяснили свое отсутствие, я читал. А теперь прошу тебя: ради тех замученных до смерти детей, которые уже никогда не увидят родителей, солнца над головой, не вырастут, не заведут своих собственных детей, скажи мне правду — ты был в этом доме? Даю тебе слово офицера, да я тебе своей жизнью клянусь, что никогда и никому не назову твоего имени.