Московский инквизитор

— Ничем особым я вас не порадую, — ответил эксперт. — Пальчиков, как я и предполагал, никаких. Замки сломаны во времена незапамятные. Трупов было два: мужской и женский. Приблизительный возраст мужчины — от сорока до пятидесяти лет, женщины — от двадцати до тридцати. Женщина — крашеная блондинка, мужчина когда-то был шатеном, а потом не только поседел, но и основательно облысел. Об особых приметах ничего сказать не могу — не было возможности что-либо определить. По прижизненным травмам: оба были жесточайшим образом избиты — переломы ребер, фаланг пальцев, выбитые зубы и так далее. Короче, покуражились над ними от души, а более подробный перечень вы найдете в заключении. У мужчины — старые переломы обеих рук. Список предметов, найденных на трупах, находится в деле, а они сами — в вещдоках. Но ничего особенного: часы мужские и женские, золотые, правда, но без выпендрежа. Золотые серьги вот довольно необычные, старые, колечки — ширпотреб, браслетик с брюликами, причем один камешек выпал… Давно выпал, — подчеркнул он. — То есть на ограбление это никак не тянет. Ну, и последнее — оба были сброшены в яму живыми.

— Время смерти установить удалось? — поинтересовался Крячко.

— В наших условиях не представляется возможным, как и реконструировать внешность по черепам.

— Ну, этим в Москве займутся, — заметил Гуров. — Что по месту обнаружения останков?

Выслушав эпопею с выгребной ямой, он поинтересовался:

— Значит, с таджиками толком никто не говорил? Все со слов этого… — Лев заглянул в бумаги, — Сидоркина Михаила Ильича?

— А зачем ему нам врать? — удивился «следак», которого звали Алексей Алексеевич Фомин. — Мог бы сказать своим работягам, они мигом закопали бы яму, и дело с концом. Да и где нам переводчика здесь взять?

— Ну, это дело поправимое — из Москвы пригласим, — пообещал Гуров.

— А Сидоркин откуда таджикский знает? — удивился Стас.

— Специально выучил — у него же почти одни таджики работают, надо же ему с ними как-то объясняться, — ответил Косарев. — Причем все по закону: с регистрацией, разрешением и так далее.

— А как местные относятся к тому, что у них работу из-под носа уводят? Неужели стычек не бывает? — спросил Лев.

— Да наши на такую работу даже от великой нужды не пойдут! На пособие будут жить! Вещи продавать! Бутылки собирать! Но на нее не согласятся! Великорусская гордость! — хмыкнул прокурор.

— Не понял! Да чем он, в конце концов, занимается? — воскликнул Стас.

— Сам Михаил — директор ООО «Чистота», кстати, на дочери нашего мэра женат. А вот папаша его, Илья Егорович, который все и создал, владелец этой фирмы по вывозу и утилизации всяческих бытовых отходов, — объяснил Косарев.

— Тут наша местная специфика свою роль сыграла, — добавил прокурор. — Фомичевск — город старый, практически весь — частный сектор, сиречь сортиры во дворах. Мусор раньше прямо на улицу выбрасывали, да и помои выплескивали. Представляете себе, что было? Зимой еще туда-сюда, а летом — вонь такая, что не продохнуть, мухи навозные, зараза всякая. Вот на этом Егорыч и поднялся. Не сразу, конечно, постепенно, но зато сейчас у него, считай, весь район в руках. Представьте себе, что будет, если он прикажет неделю мусор из города не вывозить? Да мы в нем утонем! И не только наш район — он уже давно и в соседних свои филиалы открыл. А теперь вот еще и землей занялся — скупает участки и у дачников, и по деревням, а потом перепродает не без выгоды.

— Ничего особо криминального я в этом не вижу, — пожал плечами Гуров. — Обычная в наше время предпринимательская деятельность. Но поговорить с ним, конечно, надо будет.

— Предупреждаю сразу: он мужик непростой. Ему уже почти восемьдесят, но как был крут характером, так и остался, — заметил прокурор.

— Ну тогда я с ним побеседую, — предложил Стас. — Думаю, мы найдем общий язык.

— Да ты с самим чертом договоришься, — усмехнулся Лев. — А тем временем я с сыном пообщаюсь. Со сторожем товарищества говорили?

— Да, он все, что мог, уже сказал, — отмахнулся «следак».

— Значит, и с ним я встречусь, — подытожил Гуров. — Дальше. По личностям потерпевших. Не думаю, что их в ту яму издалека привезли. Отправная точка у нас есть — осенью 2003-го в яме ничего не было, ее заперли на замок, и все! А это значит, что нужно будет поднять все заявления о пропаже людей за десять лет, причем не только по вашему району, но и по близлежащим.

— Но не до сегодняшнего же дня! — воскликнул «следак». — Судя по тому, как они разложились, они там не вчера появились!

— Начните с того времени, что я указал, а там видно будет. И участковых настропалите, чтобы с людьми поговорили — вдруг кто-то пропал, а заявление подать было некому? Ну, нет родственников у человека, а с соседями не дружил?

— Но мы можем это сделать только по своему району, а в соседних нас просто пошлют — им своих дел хватает, — мрачно сказал Косарев.