Московский клуб

Женщина, которая когда-то была личным секретарем Ленина, жила в прелестном крошечном фермерском домике за аккуратно подстриженной живой изгородью и ровной лужайкой, как будто застеленной коротким дерном. Городок Ист-Нек, штат Нью-Джерси, расположен на равнине. Вдоль широких улиц стоят чистенькие, маленькие квадратные домики из рыжевато-коричневого камня с правильными квадратами лужаек перед ними. Местные жители, видимо, считали их очень уютными. На Стоуна они навели тоску.

Странно, что она жила в таком месте. Русские эмигранты последней волны в основном держались вместе и селились в больших городах, образуя шумные и колоритные маленькие России и Одессы. И даже их потомки, уже ассимилировавшись, предпочитали жить в крупных городах, население которых постоянно менялось, а не в таких маленьких среднеамериканских местечках, где все соседи знали друг друга в лицо на протяжении многих десятилетий. Было ясно, что Анна Зиновьева стремилась держаться подальше от своих соотечественников.

Стоун прибыл в Ист-Нек накануне вечером и провел ночь в мотеле, на кровати, в матрац которой был вмонтирован массажер-вибратор типа «волшебный палец». На следующий день рано утром он взял такси и поехал к Зиновьевой. Отпустив машину за несколько кварталов до ее дома, Чарли медленно подошел и предусмотрительно огляделся. Ничего подозрительного он не заметил, но после того, что произошло с Энсбэчем, ему следовало быть очень осторожным.

Еще раз проверив обстановку, он наконец удовлетворился, быстро поднялся на низенькое крыльцо и нажал на кнопку звонка.

Дверь открыла сама Анна Зиновьева. Это была сухонькая старушка с редкими растрепанными волосами, едва прикрывающими череп. Она опиралась на металлическую палку. В дверном проеме за ее спиной была видна крошечная гостиная, обставленная мягкими стульями с прямыми спинками и обитой коричневым твидом софой. Даже по тому, что можно было рассмотреть с порога, было видно, что за сорок лет в этой комнате ничего не менялось.

Глаза старушки были чуть-чуть раскосые. Это делало ее лицо немного азиатским и навело Стоуна на мысль, что у ее бывшего начальника, Ленина, во внешности тоже было что-то такое.

— Айрин Поттер? — спросил он.

— Да, я вас слушаю.

— И Анна Зиновьева, — спокойно и уже утвердительно сказал Чарли.

Старушка отрицательно покачала головой.

— Вы ошиблись, — произнесла она на плохом английском языке. — Пожалуйста, уходите.

— Я не причиню вам вреда, — тихо и убедительно, как только мог, сказал Чарли. — Мне необходимо с вами поговорить. — Он подал ей документ, отпечатанный им перед визитом на фирменном бланке ЦРУ, который когда-то давно взял у Сола. В нем на неопределенном бюрократическом языке сообщалось, что ее дело нуждается в пересмотре с целью приведения его в соответствие с требованиями текущего момента, для чего ей предлагалось ответить на ряд вопросов. Письмо было подписано несуществующим заместителем начальника отдела документации и представляло некого Чарльза Стоуна как человека, назначенного для проведения вышеупомянутого опроса.

Последний раз американская разведка беспокоила ее своими расспросами уже много десятилетий назад, поэтому старушка в какой-то мере утратила бдительность.

Она поднесла бумагу к самым глазам, серым от катаракты, и долго разглядывала текст и подписи. Она была почти слепа. Через несколько минут Зиновьева взглянула на Стоуна.

— Чего вы от меня хотите?

— Это займет всего несколько секунд, — бодро сказал Чарли. — А вам разве не звонили насчет меня?

— Нет, — подозрительно ответила старушка. — Уходите отсюда. — Она даже подняла палку, слабо пытаясь предотвратить вторжение непрошеного гостя в дом, но Стоун уже начал проходить в комнату. Бедная женщина закричала: — Уходите отсюда! Пожалуйста, уходите!

— Не беспокойтесь, — вежливо сказал Чарли, — это займет лишь несколько минут.

— Нет, — почти прошептала Зиновьева. — Они обещали мне… Они обещали, что больше не будет никаких допросов. Они обещали оставить меня в покое.

— Всего несколько вопросов. Простая формальность.

Старушка заколебалась.

— Что вам от меня надо? — повторила она с несчастным видом, делая шаг назад и пропуская Стоуна в комнату.

Но благодаря учтивым манерам Чарли подозрительность Зиновьевой в конце концов рассеялась. Сидя на покрытой прозрачным клеенчатым чехлом софе и разглаживая выцветший халат старческими, но все еще изящными руками, она, сначала запинаясь, а затем уже гладко и бегло, насколько ей позволял ее плохой английский, рассказала Стоуну историю своей жизни.

Она пришла работать к Ленину совсем юной. Ей не было еще и девятнадцати лет. Ее отец был другом Бонч-Бруевича, одного из ближайших соратников Ленина. Но она никогда не выполняла никаких обязанностей, кроме чисто канцелярских. С 1918 года, когда советское правительство переехало из Петрограда в Москву, Зиновьева перепечатывала бесконечные письма вождя. В 1923 году она вместе с ним переехала в Горки, где ему суждено было умереть.